Желая спровоцировать скандал и как-нибудь побольнее задеть «соперницу» (интересно, считала ли Жаклин ее соперницей?), Монро использовала любые средства. В делах любви, как полагают некоторые люди, все средства хороши. Даже недостойные. Например, Мэрилин намеренно «забывала» в спальне Кеннеди предметы своего туалета – чаще всего это было нижнее белье. Обнаружив чужое, Жаклин не устраивала скандала, ей не позволяло хорошее воспитание, – она с рассеянным видом примеряла белье и, как бы между прочим, спрашивала Джона: «Ты не знаешь, чье это? Вроде бы не мое…» В ответ Кеннеди улыбался своей знаменитой улыбкой – такой обезоруживающе детской улыбкой, которая всегда помогала ему выпутываться из сложных ситуаций.

Однажды эта очаровательная улыбка позволила ему победить Ричарда Никсона в предвыборных теледебатах. Не зная, что отвечать на каверзный вопрос оппонента, Кеннеди просто улыбнулся. И большинство американских женщин отдали ему свои голоса – он такой очаровашка, этот Кеннеди!

В борьбе за Джона Мэрилин, по слухам, действовала и другим способом. Она регулярно звонила Жаклин и требовала, чтобы та поскорее забрала свои вещи и детей и уехала, уступив место ей, настоящей избраннице президента. Несложно представить, как реагировала миссис Кеннеди на подобные заявления – ей и так было не очень-то весело с любвеобильным мужем. Она какое-то время держалась, но в конце концов не выдержала и рассказала обо всем мужу, добавив при этом, что согласна на развод, если Джон женится на голливудской актрисе и станет жить с ней открыто. В ответ, если верить этой истории, последовало обещание прекратить всякую связь с Монро. Что, естественно, сделано не было. Было ли это на самом деле? Нет ответа. Где легендарные личности, там и легенды.

В общем, с Мэрилин президент не расстался. Им нравилось общество друг друга, однако чувства чувствами, но представители клана Кеннеди никогда не теряли головы. Как бы ни захлестывала Джона страсть, против голоса разума ей было не устоять. И он начал задумываться…

А тем временем за каждым движением Мэрилин следила пресса, а заметки о ней были полны иронии, порой довольно злой. Ее пребывание в психиатрической лечебнице Манхэттена (возможно, сказалась и дурная наследственность) стало делом государственной важности. Оно пополнило и без того внушительное досье, заведенное на нее Эдгаром Гувером, человеком, который терпеть не мог «распутного» Джона Кеннеди и его брата Роберта (нового министра юстиции) и серьезно намеревался подмять развращающее страну семейство под себя, а также провести в Америке расовую, социальную и духовную реформы. Одним словом, хотел как лучше…

Когда Мэрилин выписалась из больницы, Джон, который уже успел соскучиться по любовнице, приказал Лоуфорду найти и привезти ее. Найти-то было нетрудно – она пребывала в своей новой квартире в районе Брентвуд на окраине Лос-Анджелеса, но вот привезти… Ведь сначала ее нужно было разбудить, а это было не так уж просто – Мэрилин еще принимала соответствующие лекарства. Вместе с ней жила и сестра-сиделка Юнис Мюррей, приставленная к Мэрилин ее психиатром, доктором Гринсоном. Для актрисы эта квартира была ее убежищем, ее гнездышком, местом, где она могла уединяться с Кеннеди. Лоуфорд долго стучал в дверь комнаты. Наконец, все еще сонная, появилась Мэрилин. «Поторапливайся!» – крикнул раздраженный Питер. После долгих сборов ослепительная Мэрилин вновь появилась в дверях в пышном черном парике.

В это время Кеннеди гостил в Палм Спрингз у актера и певца Бинга Кросби. Правда, он обещал остановиться у своего приятеля Фрэнка Синатры, но в последний момент почему-то передумал, и теперь разобиженный Синатра сидел и злился в своем роскошном доме. Он, при поддержке мафии, вложил миллионы долларов в предвыборную кампанию Джона Кеннеди, которого считал своим другом, а в ответ, вместо ожидаемой благодарности и бурных дружеских отношений, – вот такое! Синатра так и не простил Джону этого предательства.

А у Кросби собралось много влиятельных политиков-демократов, но единственное, чего хотел Кеннеди (собственно, как всегда), – это расслабиться и развлечься. Юрист Филипп Вэстон так вспоминал тот вечер: «Я сразу заметил, что гости разделились на две группы: одни собрались около бассейна, другие, их было меньше, – в приготовленном для президента коттедже. Здесь была и Мэрилин, и все об этом знали. Меня поразило то, что не было предпринято никаких мер, чтобы сохранить ее инкогнито. Этот маскарад с париком был просто ребячеством. Кеннеди, казалось, совершенно расслабился. На нем был легкий свитер с воротничком “под горлышко”, а на ней что-то вроде туники. Мэрилин выглядела немного странно. Вместе они производили впечатление двух заговорщиков. Ту ночь они провели вдвоем».

Наверно, приглашения на такие «официальные» вечеринки вселили в Мэрилин уверенность, что Джон не только ее не скрывает, но она вполне еще может надеяться на место первой леди. Родственница актрисы Жаннетт Кармен писала в своих воспоминаниях: «Мэрилин никогда не переставала верить в то, что сумеет подняться до уровня Джона Кеннеди как в физическом, так и в интеллектуальном плане. Она надеялась стать настоящей леди, которой бы он мог не стыдиться». Такие мысли не возникают на пустом месте. Или возникают?..

Несмотря на предупреждения братьев-советников (и не только братьев) и давление соратников-политиков, а также на претензии жены, Кеннеди не порвал с Монро. Она была так хороша, так влюблена, так старалась ради него, да и он сам по-прежнему испытывал к ней самые приятные чувства…

Еще одну встречу Монро с президентом описывают так. Летом 1962 года был организован торжественный ужин в честь Кеннеди; устраивал прием Фиджи Белл, один из ярчайших представителей светской жизни Нью-Йорка. Зная пристрастие президента, Белл пригласил на ужин и Мэрилин. Ужин был назначен на 19 часов. Но прошел час, еще полчаса, а Мэрилин все не появляется. Наконец, по прошествии двух часов к ней домой отправился некий общий знакомый, чтобы выяснить, в чем дело. Мэрилин сидела у себя в комнате за туалетным столиком в одних туфлях на шпильках. «Боже мой, Мэрилин! Что вы делаете? Президент уже весь извелся в ожидании вас!» – воскликнул ошарашенный посланник. В ответ бедняжка тяжко вздохнула и даже утерла слезу: «Я не знаю, что же мне надеть…» Еще повздыхав, она наконец встала и вынула из шкафа дюжину нарядов. Огорченно поморщившись, она перебрала их все, затем все же натянула облегающее, как чулок, платье, надела парик, на этот раз розовый, и темные очки. Было десять часов вечера, когда она промолвила: «Я готова».