Мне не оставалось ничего. Я мог бы тянуть время и торговаться, но внутри себя я понимал, что время торга прошло.

Я сел за клавиатуру и вбил с бумажки пароль. Чёрное безмолвие промедлило добрую минуту и вывело две зелёных буквы:

"ОК"

И в этот же момент что-то твёрдое и острое впилось мне в шею, прижало голову к спинке кресла, виски взорвались предсмертной синкопой.

"Дим-Димыч меня убивает",-- мелькнула мысль и, почему-то, следом пришла вторая: пятнадцать секунд, у меня есть пятнадцать секунд. Мне было страшно и страх отнял у меня первые две секунды. Неожиданность откусила ещё секунду-две. Потом я оставил позади страх и рефлекторные позывы погибающего тела. Я чувствовал, что Дим-Димыч всем своим весом повис на спинке кресла и что мне не хватит сил отжать удавку. Я дал себе ещё несколько секунд на то, чтобы осознать происходящее и, наконец, решение пришло ко мне.

Вместо того, чтобы тянуться вверх и сражаться с моим убийцей, я опустил руки вниз. Туда, где у дорогого компьютерного кресла должны находиться рычаги управления пневматикой.

Я нажал на всё, на что смог нажать. Под весом Дим-Димыча, сиденье качнулось назад, и он ударился об пол, ослабляя хватку. Я, упёршись ногой в столешницу, повалил кресло, окончательно освобождаясь.

Дим-Димыч лежал на полу, закрывая лицо от моего удара. Я ударил ниже и потом, когда он убрал руки от головы, обрушил на него настольную лампу. Он затих, всё ещё живой. Повинуясь первому порыву, я положил пальцы на его шею и сжал хватку. Пульсирующая жилка билась под моими руками.

Время остановилось.

Мне полагалось быть в ярости, я должен был ответить по закону талиона и я чувствовал, как капля по капле жизнь покидает Дим-Димыча. Прописанный сценарий разрешался здесь и сейчас, на давно не знавшем уборки ковровом покрытии. Возможно, эта пошлая банальность и вышибла из меня остатки смертоносной решимости.

Я отпрянул, в ужасе от того, что я только-что собирался сделать. На глаза мне попался моток изоленты.

Мой недавний товарищ всё продумал. Я должен был ввести пароль. Он должен был задушить меня сетевым шнуром. Моя импровизация нарушила мизансцену. Теперь он лежал, перемотанный по рукам и ногам, а я пытался понять, куда же его скрипт отправил сбережения Эквиски.

Скрипт раскрылся перед моими глазами. Понятный и непонятный одновременно. Я мог разобрать основные синтаксические конструкции, но суть оставалась для меня скрытой.

Где-то там, в другой реальности виртуальных серверов от острова к острову по трепетным мосткам распространялся смертельный яд. Код Дим-Димыча галиванизировал устаревшие версии Эксвиски, впрыскивал в них заразу и заставлял их искать следующую цель, и следующую, и следующую, добираясь до тех версий, которые ещё не утратили актуальности. И там, где это было возможно, он лишал их крови -- крохотных цепочек виртуальной валюты, в пользу одного единственного счёта.

Первым моим позывом было переписать этот счёт. А потом мне просто стало тошно. Просто и буквально -- меня вывернуло наизнанку, прямо на моего обездвиженного врага. Во мне осталось только холодное безразличие.

Эквиска умирала. В реальном времени. Я не видел этого -- не мог видеть, но ощущал всем своим нутром.

Я достал сигарету и, закурив, отвернулся к окну. Там, мерцая навигационными огнями, взбирался в небо пассажирский лайнер. Над красными отметинами высоток, над желтушным кострищем города, надо всеми нами, сплав металла и мяса всё никак не хотел признать, что он -- тяжелее воздуха и что ему на роду не написано бороздить небеса. Турбины его загребали воздух, и он полз всё выше и выше, свидетельствуя свой дерзкий побег разноцветьем светотехники.

Моя сигарета отвечала ему мерцающим красным.

Эквиска нисходила в забвение без какой-либо дополнительной атрибутики.

– - Ну что, давай, добей меня,-- прошипел за моей спиной пришедший в сознание Дим-Димыч.

Я промолчал. Там, за окном, пассажирский борт брал небеса штурмом и мне хотелось увидеть, чем закончится его дерзновение.

– - Чего молчишь? Давай! Я же сволочь! Я тварь,-- Дим-Димыч сорвался на рыдание,-- я ж тебя убить собирался... понимаешь? Убить!

Я затушил сигарету о подоконник. В двух ладонях от пепельницы. Я пересёк комнату, переступив через Дим-Димыча. Сел на разложенный диван.

– - Понимаю,-- ответил я, сглотнув колючий ком,--... понимаю. А ещё... ты ведь сам сказал, что не видел никого, кого бы зацепила Эквиска. А я видел. Я воевал с ними, боролся, говорил какие-то слова... и всё равно, Эквиска оказалась сильнее. Все эти генетические алгоритмы и люди, которых они приводили в движение. Я ведь не мог победить, правда, не мог?

Дим-Димыч рычал и катался по полу, силясь освободиться от пут.

– - Не мог...-- продолжил я,-- как это называется? Зафиксировать убытки? Пожалуй, это то, что я могу сейчас сделать. Ты скажи, за что ты сейчас переживаешь? Что я тебя прибью на радостях?

– - Мать твою... не томи. Хочешь добить -- добивай. Я ж тебя задушить хотел.

– - Ты хотел... я не хочу. И не могу. Ладно, чего тут врать? Наверное, хочу. Но всё равно не могу. Не умею на тебя злиться. Я честно хочу... но мне нечем.

– - Ладно тебе,-- он извивается, но поливинилхлорид сжимает свою хватку и силы вскоре покидают его,-- Я бы тебя задушил, ты же это знаешь.

– - Знаю...,-- я закуриваю вторую сигарету. Слишком рано, по моим меркам, но мне надо чем-то занять свои руки,-- знаю...