Шрифт:
В драку вступили остальные присутствующие, обрушив на Нейла всю мощь восьми тяжелых разводных ключей.
— Ой! — сказал охотник, укладывая очередного противника.
Любитель обскуры уже со всех ног бежал к своей машине. Отбросив еще одного нападавшего в сторону, Нейл схватился за антигравитационное кресло Морпала. Тот истерично закричал, когда Гарлон размахнулся и послал его «трон» в полет над палубой, точно какой-то снаряд для метания. Кресло сбило с ног двоих грузчиков и с силой врезалось в ограждение. Столкновение оглушило Морпала и заставило повалиться ничком.
Отмахиваясь, Нейл расквасил чей-то нос, а затем могучим ударом уложил на пол человека, который и без того уже собирался дать деру. По воздуху пролетели два выбитых передних зуба. Наркоман тем временем уже открыл дверь машины и залез внутрь по пояс.
На Гарлона набросился вооруженный топором грузчик, заставляя моего агента отпрыгнуть назад. Следующий удар Нейл отразил предплечьем, после чего резким тычком пробил противнику в солнечное сплетение и отбросил грузчика на стойку с керамическими самоварами.
Любитель обскуры вылез из машины, поднимая тяжелую пушку и готовясь открыть огонь.
Нейл плавным движением выхватил из кобуры «Гекатер-10» и хладнокровно застрелил глупца точным попаданием в голову с пятнадцати метров.
Кровь расплескалась по ржавому борту машины. Наркоман отлетел назад, выпуская оружие из мертвых пальцев.
Оставшиеся бросились врассыпную.
На платформу выбежала Кара. Ей понадобилось каких-то тридцать секунд, чтобы по моей команде выскочить из укрытия и прийти Гарлону на помощь, но к тому времени драка успела закончиться.
— Что, и мне никого не оставил? — возмутилась Свол.
— Жаль, что ты этого не видела, — отозвался Нейл, подходя к трупу наркомана и поднимая пушку. — Милая штучка, — вынес он свой вердикт, осмотрев оружие.
— Гарлон…
Нейл покосился на Морпала, успевшего прийти в себя и пытающегося распрямиться в своем кресле. В следующую секунду тот увидел, как охотник нацеливает на него трофейную пушку.
— Гарлон, не смей!
Но кровь Нейла кипела. Жажда мести, которую он так давно сдерживал, наконец нашла выход.
Прогремел выстрел. Живчик пригнулся, и заряд разнес в клочья спинку кресла и ограждение за ней. Попадание привело трон в движение.
Морпала даже не оцарапало, он был целехонек и в сознании, когда вместе с креслом слетел с края платформы и отправился в долгий полет сквозь бездну, разделявшую два шпиля.
— Вот тебе, — прошипел Нейл.
— Во имя Трона, Гарлон! Я же говорил…
В комнату вошел Тониус.
— Как роман? — поинтересовался он у Фрауки.
— Смачненько, — ответил тот, не отрываясь от чтения.
— Нейл только что прикончил нашего информатора.
— Да плевать, — самодовольно усмехнулся Тониус. — Это бы все равно нам ничего не дало. Я тут нашел кое-что получше.
V
Она точно знала, что сейчас увидит перед собой ригориста Книла, еще до того, как тот открыл люк. Еще одно проявление ее дара, позволявшее ей выигрывать в карты и угадывать, в какой руке спрятана монетка.
— Выходи давай, — произнес мужчина.
Над его плечом, озаряя темницу слабым желтым светом, висела люминосфера, запрограммированная следовать за биоследом Книла.
Пэйшэнс поднялась с пола и выбралась в коридор, устроив целое представление из отряхивания одежды от пыли.
— Не переживай, скоро испачкаешься куда сильнее, — заметил ригорист, закрывая тяжелый чугунный люк. — Ужин закончился, и префект пожелал, чтобы ты занялась посудой.
Мужчина засмеялся и толкнул Пэйшэнс в спину, направляя по коридору. Следом за ними покорно поплыла люминосфера.
Вряд ли ригорист Книл мог кому-то понравиться. Когда-то он был сильным, мускулистым гвардейцем, но возраст и отсутствие регулярных тренировок превратили некогда могучие мышцы в отвратительные наслоения жира и согнули его спину. От зубов его остались одни лишь черные пеньки, а пересеченная шрамом и вдавленная внутрь крышка черепа объясняла причину ухода со службы. Книл изрядно гордился своим героическим прошлым и постоянно таскал медаль на груди. Он любил хвастаться перед воспитанниками рассказами о великих событиях и войнах, на которых побывал, и впадал в гнев, когда над ним начинали смеяться и указывать на несоответствия в его байках. Впрочем, он был еще не самым плохим человеком. Тощий как жердь ригорист Сюзерин обладал настолько злобным нравом и любовью пускать в ход плетку, что среди учеников ходили слухи, будто прежде он был комиссаром. А ригорист Окуэл питал нездоровую страсть к маленьким девочкам. И конечно же, не стоило забывать про Айда…