Шрифт:
— Да. — Нейл обхватил руками стакан и уставился в него.
Он помнил ту ночь. Они дурачились, пили, смеялись, занимались любовью. У Кары был с собой пиктер. Нейл задумался, а хранит ли она его снимки.
— Держу пари, что они действительно красивы… — прошептал Заэль.
— Не желаю даже начинать этот разговор! — прорычал Гарлон.
Наступила долгая пауза.
— Да, они действительно хороши, — наконец признался Нейл.
Оба рассмеялись. По-настоящему рассмеялись. Заэль раскачивался взад и вперед, фыркая и отдуваясь.
Боже-Император, это был лучший смех, какой Нейл слышал за долгое-долгое время.
— Слушай, — задыхаясь проговорил Гарлон, — если ты когда-нибудь снимешь этот пикт, чтобы посмотреть, что под сгибом, я тебя убью.
— Не сомневаюсь, — прохихикал Заэль. — Оружия у вас тут много. Должно быть, оно того стоит…
— О да.
Они снова захохотали.
— А это кто? Похоже, какой-то весьма крутой мужик.
— На кого это ты там показываешь? О да. Это Эйзенхорн.
— И что с ним? — Заэль посмотрел на Нейла.
— Думаю, погиб. Мой предыдущий босс. Еще один инквизитор.
— Значит, «Кресло» не первый ваш начальник?
Гарлон улыбнулся. «Кресло». Забавное и вполне очевидное детское восприятие.
— Нет, раньше я работал на Эйзенхорна.
— Похоже, что это был несгибаемый ублюдок.
— Точно.
— А давно вы работаете на «Кресло»?
Нейл задумался. Сложный вопрос. Довольно долго он состоял в команде Эйзенхорна, вплоть до операции на Гюль. Но и до той трагической миссии ему уже приходилось работать с Гидеоном. Когда Эйзенхорн исчез, Гарлон перешел к Рейвенору.
— Постоянно — с конца восьмидесятых. Почти пятнадцать лет.
Заэль кивнул.
— А это?
— Это Рейвенор.
Заэль снова сел и пристально вгляделся в пикт.
— Он очень красивый. Он так и выглядит, там, внутри кресла?
— Нет, Заэль, уже не так.
— А что с ним случилось?
— Это произошло на Трациане Примарис, в далеком тридцать восьмом. Празднование победы. Великое шествие во имя всего доброго и прекрасного. Но Враг нанес удар, и началась… мм… короче, это назвали Злодеянием. Рейвенор тогда ужасно обгорел. С тех пор он находится в том силовом кресле. Сознание — единственное, что осталось от прежнего Гидеона.
— Это очень плохо, — задумчиво произнес Заэль.
— Да, плохо.
— А это кто?
Нейл наклонился вперед, чтобы получше разглядеть пикт.
— Так, это… — Гарлон осекся. — Проклятие, я забыл сделать кое-что важное.
Зарджаран. Вот как звали нового медика. Зарджаран. Нейл кивнул ему, волоча Заэля за собой к крио-хранилищу. Открылся люк. Наружу вырвались клубы холодного воздуха. Там она и лежала, словно во сне, с восемьдесят шестого года.
— Она мертва? — спросил Заэль.
— Нет.
— Жива?
— И не жива, — нахмурился Нейл.
— Она очень красивая.
— Да. Знаешь, всякий раз возвращаясь на борт, я обязательно прихожу поздороваться с ней. Может быть, она слышит меня, а может, и нет. Она находится в этом состоянии… уже пятнадцать лет. Она была самым преданным сотрудником Эйзенхорна и к тому же моим хорошим другом.
— А как ее звали? — спросил Заэль.
— Елизавета Биквин. Лиза? Привет. Это я. Гарлон. Просто пришел поздороваться.
— Она заморожена! — догадался мальчик.
— Да. Не мертва и не жива, а просто лежит здесь. Полтора десятилетия в ледяном трюме «Потаенного света». Возможно, однажды она снова оживет. Возможно, она уже мертва. Но мне нравится думать, что она слышит нас.
Заэль подался вперед и прижал руку к армагласовому покрытию криобака. Отпечатки его пальцев расцвели на нем морозными цветами.
— Здравствуйте, леди, — сказал мальчик. — Меня зовут Заэль.
Глава 2
— Проклятие. — Мадсен опустила бикуляр и сползла с травянистого склона. — Пустая трата времени.
Тониус кивнул. Они бродили по этому ярмарочному городку уже несколько дней. Загоны были пусты. Ветер носился по оставленным пастбищам. Повсюду стояли палатки и клетки для животных. Вбитые в землю ржавеющие железные штыри, разбросанные ошейники и обилие высохших, белых экскрементов — все говорило о том, что в этих местах за последние годы все-таки происходила хоть какая-то жизнь.
По серому небу на запад мчались тонкие слоистые облака, стремясь к соленому побережью, за которым бушевал темный грохочущий океан.