Марс когда-то, очевидно, был гораздо гуще населен аборигенами, чем сейчас. Здесь встречаются городапризраки, и даже в крупных населенных центрах, таких, как Харакс, Большой и Малый Сирт, Геспериды, есть заброшенные кварталы, по которым иногда водят туристов с Земли. А этот городок, скорее всего, никогда не имевший большого значения, опустел, должно быть, еще до того, как Ной заложил киль своего ковчега.

Джим стоял на центральной площади, и ему не хотелось говорить. Фрэнк сидел на слитке металла с вытравленными на нем письменами, – чтобы прочесть их, не один земной ученый отдал бы правую руку.

– Ладно, – сказал Джим, – отдохни немного, а потом, наверное, надо будет поискать спуск на канал.

– Без меня, – тусклым голосом сказал Фрэнк. – Я больше не могу идти.

– Не говори так.

– Я говорю как есть, Джим.

– Вот что, – забеспокоился Джим, – пойду-ка я пошарю тут кругом. Эти города под землей как соты. Я найду, где нам укрыться на ночь.

– Как хочешь.

– Ты сиди, не уходи никуда. – Тут Джим заметил, что Виллиса нет, и вспомнил, что тот выпрыгнул из сумки, когда они входили в город.

– Виллис! Куда он делся?

– Откуда я знаю?

– Надо его найти. Виллис! Эй, Виллис! Иди сюда, парень!

Джиму отвечало только эхо со всех сторон мертвой площади.

– Эгей, Джим!

Вот это, без сомнения, откликнулся Виллис – он был где-то поблизости. Вскоре он появился, и не один: его нес марсианин.

Марсианин подошел, выставил третью ногу, наклонился и что-то ласково прогудел Джиму, – Что он говорит, Фрэнк?

– Да не знаю я. Скажи ему, пусть убирается.

Марсианин снова заговорил. Джим отказался от попытки использовать Фрэнка как переводчика и постарался вникнуть в смысл.

Он понял перевернутый символ вопроса: его то ли приглашали кудато, то ли что-то предлагали. Было также окончание, обозначающее движение, но корень был Джиму неизвестен. Джим ответил вопросительным символом, надеясь, что марсианин повторит свои слова. За него ответил Виллис.

– Пошли, Джим, – хорошее место!

“Почему бы и нет?” – подумал Джим и ответил: – Хорошо, Виллис.

Марсианину он ответил символом согласия и чуть не надорвал глотку, воспроизводя тройной гуттуральный звук, совершенно нечеловеческий. Марсианин повторил его в обратном порядке, втянул ближнюю к ним ногу и зашагал прочь, не оглядываясь. Пройдя ярдов пять, он заметил, что за ним никто не последовал, быстро вернулся и произнес общий вопросительный символ, обозначающий “Что случилось?” – Виллис, – поспешно сказал Джим, – я хочу, чтобы он нес Фрэнка.

– Нести Фрэнк?

– Да, как нес его Гекко.

– Гекко нет. Это К'бумч.

– К'бумк его звать?

– Нет, К'бумч, – поправил Виллис.

– Так вот, я хочу, чтобы К'бумч нес Фрэнка, как Гекко.

Виллис с марсианином помычали и покаркали, потом Виллис сказал: – К'бумч хочет знать: Джим знает Гекко?

– Скажи ему: мы друзья, мы вместе испили воды.

– Виллис уже сказал.

– А как начет Фрэнка?

Оказалось, что Виллис сказал их новому знакомому и об этом. К'бумч взял Фрэнка в свои ладони и поднял.

Фрэнк открыл глаза и снова закрыл, ему, как видно, безразлично было, что с ним делают.

Джим побежал за марсианином, еле успев схватить коньки Фрэнка со слитка, на котором тот сидел. Марсианин привел их в большое здание, которое внутри казалось еще больше, чем снаружи, благодаря цветным огням, горящим на стенах. Не задерживаясь там, марсианин сразу прошел под арку в дальней стене – там был спуск в туннель.

Марсиане, должно быть, так и не изобрели ступенек: скорей всего, просто не нуждались в них. Слабое притяжение Марса, составляющее всего тридцать восемь процентов земного, позволяет пользоваться скатами, которые на Земле показались бы опасно крутыми.

Марсианин вел Джима по этим спускам все ниже и ниже.

Джим вскоре обнаружил, как раньше под Кинией, что давление стало выше, и сдвинул маску с чувством глубокого облегчения: он не снимал ее больше суток.

Давление возросло внезапно, поэтому Джим рассудил, что дело тут не в спуске вниз, и не настолько уж глубоко они спустились, чтобы давление могло так измениться.

“Интересно, – думал Джим, – как они ухитряются это делать?

Куда нам до них с нашими шлюзами”.

Наконец они пришли в большой зал под куполом, где с потолка шел ровный свет. Стены состояли из сплошных арок. К'бумч остановился и снова задал Джиму какой-то вопрос, в котором упоминалось имя Гекко.

Джим порылся в памяти и старательно составил такую фразу:

– Мы с Гекко испили из одной чаши. Мы друзья.

Марсианин, кажется, остался доволен. Он прошел в одну из арок, в боковую комнату, и осторожно положил Фрэнка на пол. За ними бесшумно задвинулась дверь. Для марсиан комнатка была совсем маленькая, и в ней было несколько рамок для сидения. К'бумч пристроил свою нескладную фигуру в одну из них.

Джим вдруг почувствовал, что тяжелеет, и неожиданно для себя уселся на пол. Чувство тяжести сопровождалось легкой сонливостью, и Джим остался сидеть.