– Можешь питаться хоть четыре раза. Опять же – скажи об этом, кому следует. Ну, довольно. Перейдем теперь к другим вопросам. Хью… тебя ведь так зовут, да?

– Совершенно верно, Их Милость.

– Ты что? Не слышал, что я сказал? Я сказал "Пользуйся речью равных". Мое частное имя – Понс. Так меня и называй. Хью, если бы я сам не нашел вас, если бы я не был ученым, и если бы я собственными глазами не видел тех забавных вещиц в строении, которое вы называете домом, я бы не поверил во все это. Но теперь я просто не могу не верить в то, что видел собственными глазами. Я – человек без предрассудков. Пути Дяди неисповедимы, но чудес он не творит… и я не побоюсь заявить об этом в любом из его храмов на Земле, как бы неортодоксально это ни звучало. Но… так сколько времени прошло, Джо?

– Две тысячи сто три года.

– Ну, скажем, две тысячи. Что с тобой, Хью?

– О, ничего, ничего.

– Если тебя тошнит, то лучше выйди. Я сам выбирал эти ковры. Так вот, я и говорю, что все это дало пищу для ума моим ученым – и не плохую пищу, должен сказать. За долгие годы они не выдумали ничего, кроме какой-нибудь усовершенствованной мышеловки. Ленивые отродья. И я приказал им явиться ко мне с разумным ответом, никаких чудес. Как пять человек – или шесть – и сооружение определенной массы могли преодолеть пропасть в двадцать веков, да еще так, что ни один волос не упал с их головы? Чистой воды преувеличение. Правда Джо рассказал мне, что вы там сломали себе пару костей и еще кое-какие мелочи. Кстати, о костях. Джо предупреждал меня, что тебе не придется по душе разговор о костях, да и ему тоже, но я приказал моим ученым потревожить кое-какие кости. Анализ изотопов стронция, вот как это называется, но ты вряд ли когда-нибудь слышал об этом. Верное доказательство того, что труп достиг зрелости до того, как радиоактивность стала максимальной… Слушай, я ведь предупреждал тебя насчет этих ковров. Не смей!

Хью всхлипнул. (Карен! Карен! Моя милая девочка!).

– Ну как? Тебе лучше? Наверное следовало сразу сказать тебе, что при вскрытии захоронения присутствовал священник и были произведены все необходимые церемонии… все было в точности так же, как если бы она была одной из Избранных. Специальная служба по моему разрешению. А после того, как были произведены исследования, буквально каждый атом вернули на место и могила была закрыта с соблюдением всех положенных обрядов.

– Это правда, Хью, – сурово сказал Джозеф. – Я был там. И я возложил на могилу свежие цветы. Цветы, которые всегда будут свежими, как мне сказали.

– Конечно, будут, – подтвердил Понс. – До тех пор, пока они не распадутся от обычной эрозии. Я не знаю, почему вы используете для этого цветы, но если необходимы еще какие-нибудь обряды или нужно принести какие-нибудь жертвы во искупление того, что на ваш взгляд святотатство, то только скажи. Я человек широких взглядов. Я прекрасно понимаю, что в иные времена и обычаи были иными.

– Нет. Нет, пусть будет так.

– Как хочешь. Все это пришлось сделать по научной необходимости. И мне показалось, что это разумнее, чем отрезать, например, один из твоих пальцев. Другие тесты также заставили моих ученых примириться с очевидностью. Пища, законсервированная методом настолько древним, что я сомневаюсь, знает ли кто-нибудь из современных специалистов по гастрономии, как их воспроизвести… а все же продукты оказались вполне съедобными. По крайней мере несколько слуг ели их и никто не отравился. И еще этот удивительный перепад радиоактивности между внутренней и наружной поверхностями покрытия. Я им намекнул и насчет этого. Основываясь на информации, полученной от Джо, я приказал им искать данные в подтверждении того, что это событие произошло в начале войны между Западом и Востоком, в ходе которой было уничтожено все Северное полушарие.

И они нашли эти данные. Расчеты показали, что сооружение вероятно находилось в эпицентре атомного взрыва. И все же оно было целехонько. На почве этого возникла теория настолько дикая, что я не буду утомлять тебя, излагая ее. Я просто велел им продолжать исследования.

Но самое главное – это целый ряд подлинных исторических сокровищ. Я ведь историк, Хью. История, если ей правильно воспользоваться, может поведать обо всем на свете. И сокровищем, само собой, являются те книги, которые попали сюда вместе с вами. Я не преувеличивая могу сказать, что теперь они – самое ценное мое достояние. В мире имеется всего лишь две копии Британской Энциклопедии, но они не того же издания и пребывают в таком плачевном состоянии, что скорее просто редкость, чем источник, с которым мог бы работать ученый. В Смутные Времена о них, видимо, никто не заботился. – Понс откинулся назад и казался прямо-таки счастливым. – Но моя зато в превосходном состоянии! – И добавил. – Я прекрасно понимаю значение и других книг. Буквально все они – сокровища. Особенно "Приключения Одиссея", которые известны только по названию. Наверное, иллюстрации также относятся ко временам Одиссея?

– Боюсь, что нет. Художник в мое время был еще жив.

– Это плохо. Но, тем не менее, они интересны. Примитивное искусство, гораздо более сильное, чем наше современное. Но я слегка преувеличил, сказав, что самое ценное мое приобретение – это книги.

– Почему?

– Потому, что самое ценное, это – ты! Вот почему! Разве ты не рад этому?

Хью слегка помедлил, затем ответил:

– Рад, если это правда. (Если правда то, что я твоя собственность, ты, надменный ублюдок, то уж пусть я лучше буду ценной собственностью).

– О, конечно, конечно. Если бы ты говорил в модальности подчиненного, ты не смог бы выразить сомнение. Помни, Хью – я никогда не лгу. Ты и… Ну, тот, другой, как его? Джо?

– Дьюк.

– Вот-вот, Дьюк. Джо очень высокого мнения о твоей образованности и немного более низкого о его. Но дай я объясню. Есть и другие ученые, которые владеют Древним Английским. Правда, я не владею ни одним. Поскольку он не лежит в основе ни одного из современных языков, занимаются им очень немногие. Тем не менее, ученых я мог бы найти. Но мне никогда не найти такого специалиста, как ты. Потому, что ты на самом деле жил в то время, ты сможешь делать переводы со знанием дела без этих сводящих с ума четырех, а то и пяти разных толкований одного и того же отрывка, которые обесценивают большую часть переводов древних текстов, а все потому, что ученые не знают, о чем же на самом деле писал древний автор. Я называю это нехваткой культурного контекста. И вне всякого сомнения, ты сможешь объяснить мне вещи, которые очевидны для тебя и непонятны мне.

Ведь так? Так, теперь ты понимаешь, что мне нужно? Начинай с Британской Энциклопедии. Начинай прямо с сегодняшнего дня, садись за перевод. Просто как можно скорее нацарапай перевод, а в презентабельный вид его приведет уже кто-нибудь другой. Понимаешь? Ну и хорошо, тогда иди и начинай.

Хью с трудом сглотнул.

– Но, Понс, дело в том, что я не умею писать на Языке.

– ЧТО?

– Меня учили только говорить, но никто не учил меня писать и читать.

Понс прикрыл глаза.

– Мемток!