– Дело едва не кончилось дуэлью, пришлось вмешаться полковому командиру, чтобы все уладить, но ведь это не единственный случай.

– А что, были и другие? – желчно осведомился Сергей Васильевич.

– Да, но до дуэли дело не доходило.

– И тоже из-за стихов Пушкина?

– Не только. С кем-то из товарищей он разошелся во взглядах на музыку, например.

– Зачем ты в таком случае отправил его в армию? Прости меня, но Пушкин, любовь к музыке и прочее – это не совсем то, что нужно офицеру. Точнее, совсем не то.

Базиль нахмурился, и Ломов понял, что затронул тему, на которую его собеседник не был готов говорить.

– Ты, может быть, не знаешь, но его дед с материнской стороны был генералом, – пробормотал Базиль. – И потом…

Он замолчал. Тем временем Лиза вернулась к роялю, а Ларион перестал играть и отошел к окну. Лиза запела. У нее был нежный, чистый голос, чрезвычайно приятный для слуха; и сама она казалась приятной, нежной и чистой. Неожиданно Ломов поймал себя на мысли, что, в общем и целом, он вовсе не жалеет о том, что находится здесь.

– У нас с Варей был сын, – проговорил наконец Базиль тусклым голосом. – Мы думали, что Арсений пойдет по стопам деда, а Митенька станет чиновником, как я. Но в начале года он умер. Лучшие врачи… они не смогли ему помочь.

Он обмяк в кресле и прикрыл глаза рукой. Машенька взяла финальный аккорд, который утонул в громе аплодисментов. Ларион, сверкая стеклами очков, кричал: «Браво!» и хлопал громче всех.

– А как твоя жена относится к Арсению? – Ломов решил поставить вопрос ребром.

Базиль опустил руку, которой прикрывал глаза. Сергей Васильевич не мог проникнуть в мысли своего собеседника, но был совершенно уверен, что тот попытается солгать – или как минимум увильнуть от ответа.

– Не думаю, что это имеет какое-то значение, – промолвил Истрин с явным неудовольствием. – Тем более что Варя всегда обращалась с ним хорошо.

– То есть она заменила ему родную мать, – как бы между прочим ввернул Ломов. Базиль метнул на собеседника хмурый взгляд, но Сергей Васильевич, казалось, говорил без всякой задней мысли.

– Боюсь, что замены не получилось, – в порыве откровенности признался хозяин дома, – и вряд ли по вине Вари. Когда мы поженились, она сказала Арсению, что он должен называть ее мамой, на что он отрезал: «Нет! Моя мама на небе». Думаю, ему няньки внушили эту мысль – так-то он был покладистым ребенком. Словом, началось все с пустяков, а дальше покатилось как снежный ком. Он отказывался ей подчиняться, она жаловалась мне на него, и так далее. С годами его отношения с Варей не улучшились, при том, что к брату и сестре он всегда был очень привязан. Когда Митенька умер… – Базиль замялся, – ты ведь никому не расскажешь?

– Ты же меня знаешь, – усмехнулся Ломов. – Я не болтлив.

– Варя была в ужасном горе. – Базиль помрачнел. – Только так я и могу это объяснить. Я услышал, как она говорила с Арсением. Она не знала, что я случайно оказался за дверью…

И почему люди тратят столько слов для объяснения простейшей ситуации, тысячи раз обыгранной в литературе и миллионы, если не миллиарды раз случавшейся в реальной жизни? Подумаешь, эка невидаль – шел мимо и узнал нечто, не предназначенное для его ушей…

– И что же сказала твоя жена? – спросил Ломов вслух.

– Я же говорю, она была не в себе. Она заявила Арсению, что он чужой, что ему нечего делать в этом доме и что лучше бы он убирался в свой полк. Когда я вошел, она как раз говорила ему, что предпочла бы увидеть в гробу его, а не Митеньку.

– Возможно, я отстал от жизни, – заметил Сергей Васильевич бесстрастно, потирая усы, – но почему-то ее слова не кажутся мне проявлением родственной любви.

Его язвительное замечание составляло такой контраст с простецким видом самого Ломова, что Базиль воззрился на бывшего друга детства с изумлением.

– Послушай, моя жена была неправа, но надо войти в ее положение…

– Нет, – отрезал Сергей Васильевич, – не надо. Хотел бы я знать, сколько раз до того она говорила пасынку, что он чужой и что ему лучше куда-нибудь убраться, – разумеется, тогда, когда ты не мог ее слышать. – Он прищурился. – Скажи-ка мне вот что: почему ты не попытался устроить своего сына получше? У тебя же есть связи…

– Да, но, во-первых, не все так просто…

– А во-вторых? Полагаю, твоя половина была против того, чтобы ты помогал Арсению?