Арсений кивнул.

– Да. Это был совершенно незнакомый дом. Во сне я решил, что он пуст. А потом я увидел мертвую женщину. Мне показалось, что на ней что-то вроде подвенечного платья, но тут я не вполне уверен…

– Она лежала на полу, – прошептала Оленька дрожащими губами. – Я хотела увидеть ее лицо, но тут мне стало так страшно, что я проснулась… И потом уже не смогла уснуть.

Со своего места Ломов видел бледное, напряженное лицо тетушки. Она сидела очень прямо, стиснув руки и вся обратившись в слух. Ему хотелось сказать что-нибудь веское, чтобы успокоить ее, но он, что с ним бывало крайне редко, находился в затруднении, хоть и не показывал виду.

– Дети, – промолвила Елена Ивановна своим сочным голосом, который, однако, чуть-чуть подрагивал, – не обижайтесь, но мне кажется, что на ночь вы начитались каких-нибудь страшных сказок.

– Я читал Фета [7] , – решительно ответил молодой человек. – Поверьте мне, там не было ничего, хотя бы отдаленно похожего на мой… на наш сон.

Он поглядел на Оленьку, и она ответила ему благодарным взглядом.

– А вы, Ольга Кирилловна, что читали вечером? – спросил Ларион.

– Я не читала, – отозвалась девушка. – Я писала письмо Лике Чижовой, она сейчас в Ницце. Самое обычное письмо… там не было ничего, кроме новостей о наших общих знакомых.

Павел Иванович встряхнулся. Он был человек практического типа и не доверял мистике.

– Лучше бы вы, молодые люди, увидели во сне клад, – сказал он, изобразив на лице улыбку. – Читал я какую-то историю… в журнале, что ли? – как кто-то увидел во сне, где спрятан клад, и потом нашел это место. А у вас какие-то туманы… женщины мертвые… Как будто в Петербурге мало туманов!

– Нет, ну все же… – заговорила Елена Ивановна, не желая просто так сдавать свои позиции. – Лично я никогда не слышала, чтобы два человека видели один и тот же сон. В романах, кажется, такие вещи бывают, но мы же все прекрасно знаем, что романы – выдумка от первого до последнего слова и верить им нельзя.

– Сударыня, – начал Арсений, хмурясь, – если вы намекаете на то, что я лгу…

– Нет, Арсений Васильевич, я ничего такого не имею в виду, – ответила его собеседница. – Я думаю вот о чем: если вам с Оленькой приснился один и тот же сон, это ведь неспроста? Что-то ведь это должно значить, – прибавила она задумчиво. – Вот что я хотела сказать.

Разговор распался на череду бессвязных восклицаний. Все были смущены и озадачены случившимся, но никто не хотел признаться, что не знает, что и думать. В ход пошли самые фантастические объяснения, и в обсуждении то и дело вспыхивали, как искры, слова из лексикона провидцев и шарлатанов: «неизведанное», «психические связи», «ясновидение». Покачав головой, Базиль повернулся к Ломову.

– Вот, не угодно ли: теперь, стало быть, сны. А у меня душа не на месте. Я чувствую, что меня не в чем упрекнуть, и все же…

Так говорят, когда как раз есть в чем себя винить, мелькнуло в голове у Сергея Васильевича. Невиновные не оправдываются – хотя бы потому, что не знают за собой никакой вины.

– Все же, Сережа, я волнуюсь, – продолжал Базиль. – Я боюсь, что в следующий раз он поссорится с кем-нибудь и его убьют на дуэли. Я больше не хочу терять своих детей, – прибавил он изменившимся голосом.

– Не понимаю, к чему тебе мои советы, – буркнул Сергей Васильевич, пожимая плечами. – Ты ведь и сам знаешь, что надо сделать. Пусть он выйдет в отставку, пусть поселится в Петербурге. Назначь ему разумное содержание, чтобы хватило на квартиру, еду и его любезные книги. Мать оставила ему что-нибудь в наследство?

– Немного. Будь она богатой невестой, генерал не согласился бы на наш брак.

– Но у тебя же водятся деньги, – сказал Ломов с омерзительной военной прямотой. – Черт возьми, зачем мучить парня? Если он не может находиться в армии, пусть уходит оттуда. Я уж не говорю о том, что с твоими связями ты мог бы подыскать ему какое-нибудь место, чтобы он сам зарабатывал себе на жизнь.

– К сожалению, – медленно проговорил Базиль, – не все так просто. Да, не все так просто…

Похоже, хозяин дома прятался за этим выражением всякий раз, когда ему приходилось сталкиваться с какими-нибудь проблемами. Сергей Васильевич ощутил глухое раздражение, но тут то ли шестое, то ли сто шестое чувство заставило его повернуть голову. Перед ним стояла Варвара Дмитриевна, обмахиваясь веером, и глядела на него огненным взором королевы, на власть которой покусился уличный оборванец. «Вот чертова кукла! – с досадой подумал Ломов. – Уверен, во всем доме только она и злоумышляет против пасынка. Зря Базиль женился на деньгах – теперь его сыну придется всю жизнь за них расплачиваться».

– Мне показалось, Базиль, что вы обсуждаете что-то интересное, – сказала она с улыбкой, от которой могли завянуть цветы. – Разрешите к вам присоединиться?

– Детские воспоминания, – солгал Базиль, и по легкости, с которой он произнес эти слова, Ломов понял, что его собеседник привык врать жене и научился делать это виртуозно. – Золотое детство… мы были так дружны!

– Наверное, Базиль доставлял тогда много хлопот? – осведомилась Варвара Дмитриевна на редкость двусмысленным тоном.