Я ездил вчера в лес около пасеки. Погода все-таки не совсем хорошая, т. е. ветер не умолкает, сухость воздуха непомерная и дождь все более и более желателен. Тем не менее в лесу все-таки очаровательно хорошо.

Вчера я имел с Марселем разговор по случаю разрешения правительством достроить костел, который начат стройкой очень давно и не мог быть окончен вследствие запрещения правительством достраивать. Теперь разрешение вышло, и ксендз имеет средства довести постройку до конца, но тут являются' затруднения, которые Вы одни можете разрешить. Около стен костела находятся в настоящее время экономические строения, которые необходимо перенести. Я был в прошлом году в часовне, где происходит католическая служба, и должен сказать. совершенно искренно, что был немножко неприятно удивлен доказательством явного гонения католиков. Нельзя себе представить ничего более жалкого, как эта мизерная часовня, не вмещающая в себе и десятой части всех прихожан. Между тем, я в душе всегда был самым решительным поборником полнейшей свободы совести. Нельзя мешать людям молиться по какому бы то ни было обряду. Вот почему я весьма радуюсь, что ксендз добился разрешения достраивать костел. А так как Марсель сообщил мне, что ксендз не решается беспокоить Вас просьбами, то я возгорелся желанием помочь ему, и поэтому (быть может, очень некстати) беру на себя смелость предупредить Вас, что браиловские католики рассчитывают на Вашу доброту и робко надеются на дозволение перенести экономические строения, мешающие костелу, в другое место. Если окажется, что это невозможно, то простите мне, добрый друг, за неуместность моего адвокатства в пользу католиков.

Вторник, 8-го.

Не знаю, почему чувствую маленькое нездоровье: легкий озноб и неохоту что бы то ни было делать. Вчера никуда не ездил, совершил большую пешую прогулку, а чай просил устроить в Мариенгай. Погода вечером была чудесная, и так как мне сказали, что для бураков дождь теперь совсем не нужен, то я примирился с безоблачным небом и бездождием. Сегодня погода сероватая и пахнет дождем, но барометр стоит неподвижно на beau-fixe [хорошей погоде]. Ежеминутно думаю о Симаках (так называет этот фольварк Марсель) и о прелести предстоящего мне, может быть, гощения там. Очень раздражаюсь от неизвестности касательно тех обстоятельств, от которых зависит решение вопроса: когда и надолго ли мне будет можно поселиться в милом уединении вблизи Вас. Сейчас перечитывал Ваше письмо и умилялся. Вы как бы упрашиваете меня согласиться на предложение, в котором заключается для меня столько ни с чем не сравнимой прелести! Можно подумать, что Вы просите меня о принесении какой-либо жертвы! Ах, милый друг, более соблазнительных условий летней жизни я и представить себе никогда не мог! Но дело в том, что подобная форма жизни требует полного мира на душе, и я только тогда решусь попросить Вас сделать распоряжение о приготовлении для меня этого помещения, когда устраню все, что могло бы смущать то счастье, которое жизнь у'Вас, вблизи Вас и при столь благоприятных условиях местности, должна причинять мне.

По правде сказать, я немножко побаивался нового управляющего, т. е. страшился мысли, что он, в качестве учтивого поляка, навестит меня. Но, слава богу, он как бы не замечает моего существования рядом с ним и оставляет меня по-прежнему безгранично свободным.

Среда, 9 мая.

Несмотря на маленькое нездоровье, ездил вчера во Владимирский фольварк. Дубы в лесу стоят еще голые, и поэтому я пил чай не на прошлогоднем Вашем месте близ реки, а под березами, на прежнем месте. Лег спать очень рано. Мой Алексей тоже нездоров; у него был вчера сильный жар. Это результат непослушания. Я говорил ему, что купаться еще рано, но он меня ослушался и теперь наказан. Впрочем, нам обоим сегодня гораздо лучше. Я ощущаю только какую-то слабость, лень и ломоту в теле. Погода сегодня чудесная: тепло, ясно, но дождя все-таки не было и не предвидится. Ефим предлагает сегодня поехать в какой-то далекий лес за Симаками, говоря, что там отлично. Мы поедем ранее обыкновенного, т. е. в три часа. Сейчас я был в церкви, в монастыре. Народу как в церкви, так и на монастырском дворе, многое множество. Слушал лирное пение слепых. Оно называется лирным по названию аккомпанирующего инструмента-лира, которая, впрочем, с античной лирой ничего общего не имеет. Замечательно, что все слепые певцы в Малороссии поют один и тот же вечный напев и с тем же наигрышем, Я отчасти воспользовался этим напевом и в первой части моего фортепианного концерта.

Теперь сижу на балконе и пишу Вам. Передо мной букет ландышей, доставленных Ив[аном] Ив[ановичем] из Симаков. Не нагляжусь я на это очаровательное произведение природы!

Четверг, 10 мая.

Вчера я был настолько нездоров, что должен был воздержаться от прогулки. Утром мне было совсем хорошо, но к обеду я опять почувствовал себя больным и слабым. Пробыл весь день на диэте. Улегся спать очень рано. Спал великолепно и сегодня могу, кажется, считать себя окончательно выздоровевшим, Погода стоит чудная, и я совершу большую поездку в лес.

Пятница, 11 мая.

Ничто не может быть очаровательнее той поездки, которую-я совершил вчера. Мы ехали через Людавку. Уже подъезжая к этому селу, я замечал, что встречные мужики имеют какой-то не хохлацкий внешний вид. Но удивлению моему не было пределов, когда, въехавши в село, я увидел настоящих русских мужичков в красных рубашках и высоких ямщицких шляпах. Так как был праздник, то все население наслаждалось бездействием и или ходило по улице, или сидело около изб и кабака. Красный цвет в одеждах как мужчин, так и женщин, преобладал. Лица оказались совсем не хохлацкого типа. Наконец Ефим мне объяснил, что это старообрядцы и что они не крестьяне-собственники, а Ваши арендаторы. Так как я с детства питаю особенное сочувствие к великорусскому элементу, то вид этой колонии старообрядцев чрезвычайно обрадовал меня и в то же время заинтересовал. Мне очень бы хотелось знать краткую историю этой колонии. Ни Ефим, ни Марсель не могли мне дать по этой части никаких точных сведений. Замечательно, что в том же селе живут и туземцы и что никакого слияния не последовало; и великорусc и хохол сохранили, живя рядом, во всей неприкосновенности свои характеристические черты. Когда переселились эти люди сюда? Добровольное или насильственное было переселение? Как мне ни совестно предлагать Вам вообще вопросы, но .на сей раз любопытство берет верх, и я решаюсь побеспокоить Вас, милый друг, прося сообщить мне хотя бы самые краткие сведения по этому предмету.

Потом Ефим свез меня в Людавский лес. Восторгу моему при въезде в этот чудный, тенистый, густой и ароматный лес не было границ. Часа два я бродил вместе с Алешей и если б не страх заблудиться, то, не чувствуя ни малейшей усталости, мог бы еще несколько часов рыскать по всем направлениям в этом дивном и необычайно разнообразном лесу. Пришлось однако воротиться к Леону, ожидавшему меня с самоваром. Сидя в густой тени и услаждая себя любимым напитком, я возымел мысль последний день перед отъездом, т. е. субботу, провести весь в Людавском лесу и, сообщив сие желание Леону, Ефиму и Алеше, встретил с их стороны живейшее сочувствие. Вообще по этому случаю я должен заметить, что Леон и Ефим чрезвычайно приятные компаньоны при моих лесных поездках. Видно, что они при этом не только исполняют возложенную на них обязанность, но и сами наслаждаются. На возвратном пути я пожелал проехать через Сиамаки и, насколько возможно, осмотреть место, дом и сад. Так мы и сделали. В дом я не входил, так же как и в сад, ибо жена Ивана Ивановича была дома. Но объехал двор, заглянул в сад, и этого беглого осмотра было вполне достаточно, чтобы оценить всю прелесть моего будущего жилища. Ах, друг мой, дорогой, если б Вы только знали, как пленяет меня надежда на осуществление Вашей чудной мысли! Это такой милый, уютный и тихий уголок!

Поздним вечером вдали где-то шумела сильная гроза. Но до нас туча не дошла; Сегодня день серенький, но так как барометр упорно стоит на месте, то не думаю, чтоб был дождь.

Суббота, 12 мая.

Погода к вечеру разгулялась. Я ездил на скалу. Мост готов, и таким образом две чудесных прогулки соединились в одну. Возвратившись, долго ходил по парку и наслаждался дивным заходом солнца. К счастью, удалось избегнуть немца-садовника, который не упускает случая, завидевши меня, чтобы пристать со своими разговорами. Я воспитал в своем сердце лютую антипатию к этому маленькому, гаденькому немцу. Может быть, он хороший садовник, но должен быть премерзкой личностью. Он вечно на всех и на все жалуется, выхваляя свое усердие и способности. Нет никакого сомнения, что если он не осмелится приставать во время прогулок к Вам, то у него хватит наглости обратиться со своими сплетнями к другим членам Вашего семейства, и потому, друг мой, предупреждаю Вас, что нужно отдать ему приказание, чтобы он занимался своим делом, а не сплетнями и жалобами на всех и все.

Сейчас отправляюсь на целый день в Людавский лес. День удивительный. Вчера опять где-то вдали гремело, но до нас не дошло. А жаль! Дождь нужен для хозяйства, но даже и для -прогулки хорошая гроза с ливнем, если б она случилась ночью, была бы нелишнею. Она бы довершила прелесть этих ни с чем не сравнимых майских дней. Как я рад, что Вы еще застанете в полном цвету сирени!

Воскресенье, 13-го.

Не вполне удалась моя вчерашняя дневная поездка в лес. Сначала было удивительно хорошо, но вскоре после обеда начала ползти грозовая туча, которая наконец разразилась сильной грозой. Пришлось уехать. Ливень был весьма значительный, но он попал только на лес и отчасти на Людавку. В Браилове же, как оказалось, не было ни капли дождя.