— Отлично! Тогда дело пойдет быстрее. Имена и даты можно вывести отбеливателем. — Прихлебывая чай, старший говорит: — Мы уже многих перевели через границу, саркар. И если Всевышний нам поможет, глядишь, и вас переведем.

Исааку нравится, что они называют его не брат, а саркар, хозяин.

— За прошлый год я не раз призывал на помощь Господа, — отвечает он. — Надеюсь, Он и впредь будет мне помогать.

Молодой человек ставит стаканчик с чаем на ковер, вытягивает ногу.

— Что ж, прихватите с собой Всевышнего, раз вам с ним спокойнее, — он улыбается, — хотя за переход я возьму с него, как со всех. Но куда важнее захватить с собой побольше теплой одежды — ночью в горах холодно. И перед дорогой надо как следует отдохнуть — путь неблизкий и отставать или засыпать на ходу нельзя. Стоянка в пути тоже не предусмотрена. К тому же если вы отстанете от группы, в темноте вы заблудитесь. Имейте при себе наличные — на случай, если нас обнаружат. Притом что пограничники с обеих сторон все время на страже, подкупить их ничего не стоит. Мы, понятное дело, не можем ничего обещать наверняка: у некоторых рвение пересиливает жадность.

Исаак смотрит на Фарназ: она сидит на полу, теребит нитку из подкладки темно-синего хиджаба. В этой тайной квартире — шторы тут задернуты, а вдоль стен разложены узорчатые подушки ей, по-видимому, кажется, что освобождение не за горами, поэтому она опустила платок на плечи, сидит с непокрытой головой.

— И часто вы попадаетесь, Мансур-ага? — говорит она.

— Нечасто. За последние два года два раза. В первый раз переправляли одного из шахских генералов, в другой — семью из восьми человек. С семьей обошлось, их отпустили, разумеется не без выкупа, а вот с генералом — нет. Как только пограничники узнали, кто он такой, пристрелили на месте.

— Ну а вы-то как?

— Мы? Заплатили штраф, и нас отпустили. Ведь если нам случается перевозить товар, мы с ними делимся. Мы для них — постоянный источник дохода, так что на наши дела они смотрят сквозь пальцы. Их интересуем не мы, а те, кого мы сопровождаем. Но вы, Амин-ханом, не тревожьтесь. — Он тянется к самовару налить еще чаю. — Я же сказал, такое случается нечасто. — Он вытаскивает из кармана рубашки сигарету, достает всю пачку, бросает Исааку: — Угощайтесь. Прочищает голову. Спички на столике рядом. — Закуривает и снова приваливается к стене. — Давайте я еще раз объясню вам маршрут. Из Тегерана вы выезжаете в Тебриз, там обедаете. Советую подкрепиться как следует — надо набраться сил. Днем наши люди встретят вас в условленном месте, с ними вы поедете к одной приграничной деревушке. Там мы встретимся, а дальше… что дальше — пусть будет для вас сюрпризом.

— Каким еще сюрпризом? Слишком много сюрпризов, Мансур-ага, мне преподнесли за последний год, — говорит Исаак. — Что вы имеете в виду?

— Видите ли, саркар, я не хотел бы вдаваться в подробности сейчас. Что, если вас на днях арестуют? Вы им все выложите, а я не могу рисковать. Добавлю лишь, что дорога не такая уж и опасная, большинство добирается до цели. Вы же знаете — у вашей сестры с мужем все кончилось благополучно.

— Не такая уж и опасная? Значит, все же опасность есть?

— Вижу, Амин-ага, вы привыкли к точности. Определяете вес камней в каратах, рассматриваете их через увеличительное стекло. В нашем деле все иначе. Все приблизительно. Ничего нельзя предугадать. Помешать может что угодно: погода, патрули на границе, змеи, лисы, турецкая полиция… все что угодно.

К прежней жизни уже не вернуться, но для того, чтобы начать новую жизнь, нужен кураж, а Исаак потерял уверенность в себе. А жена, а дочь? Вправе ли он тащить семью в горы без всяких гарантий?

— Сколько я должен буду вам заплатить? — спрашивает он.

— Тридцать пять тысяч долларов с головы за вас двоих, сорок, если вам требуются улучшенные условия: в таком случае мы будем лично заботиться о ваших удобствах. За вашу дочь мы возьмем сорок пять тысяч: не дай бог, с вами обоими что-нибудь случится, тогда нам придется переправить ее к вашим родственникам, где бы они ни были.

— У нее брат в Нью-Йорке.

— Туда и переправим. Только заранее сообщите номер его телефона.

Он представляет, как его осиротевшая дочь остается на попечении двух контрабандистов где-то в Турции, и у него сжимается сердце. Фарназ смотрит на него в ужасе — так же она смотрела, когда охранник приставил к ее горлу саблю.

— А какие у нас гарантии, что вы действительно отправите девочку к брату? — говорит она. — Что помешает вам, людям не слишком строгой морали, продать ее?

— Ничто, — отвечает молодой, выпуская клубы дыма в и без того душную комнату. — Так же как ничто не помешает нам взять с вас деньги и бросить на произвол судьбы. В таких делах приходится доверять своему чутью. Если чутье вам подсказывает, что нам можно доверять, вы заключаете с нами сделку. Нет — отказываетесь от наших услуг.