Старик курил.

— Пойду в седьмой раз. В последний.

Инспектор полез в карман:

— Дай мне свой адрес, отец. Мне некому писать, кроме… — Инспектор замялся, но тут же поправился: — Я напишу тебе оттуда, с передовой.

Старик чего-то раздумывал, потом посмотрел строго на инспектора и сказал негромко, но с достоинством:

— Савин я. Егор… Пиши на Крутые Горки. Найдут…

Инспектор спрятал адрес и свернул еще одну цигарку.

Они молча курили, и струйки дыма от их самокруток мешались в одном сизом столбике.

Было тихо. И торжественно. Чуть качали ветвями высокие сосны. Лес был густ и неистребим — падали от старости потерявшие жизнь деревья, но не было праха. Был лес — на месте упавших деревьев поднимался молодой сосняк.

Тяжело опираясь на плечо инспектора, старик встал. Он долго, внимательно смотрел ему в глаза, будто хотел навсегда оставить в своей слабеющей памяти это лицо, и тихо сказал:

— Иди.

Инспектор легонько обнял старика за плечи: «Держись, отец», — и зашагал в сторону большой дороги.

— Спаси тебя бог, — прошептал старик и перекрестился.

Потом повернулся и пошел сам в другую сторону, следом за тощей лошаденкой пошел старик, приминая печальные листья, печатая усталый, но твердый след на земле, с которой он вместе.

Трех сыновей проводил старик на фронт. И четыре раза, пряча глаза, девушка-почтальон приносила ему похоронные. Четвертой была весть о том, что инспектор не обманул старика.

Поле битвы с врагом было далеко за Уральским хребтом. Но здесь, в Сибири, тоже был фронт, где шла битва за каждый грамм хлеба.

На военный лад перестраивались работы на всех участках. Работать не менее 10 часов стало уже нормой, и не только для взрослых, но и для подростков.

«Приказ № 157 от 14/VII-42 г.

В целях усиления строительства в совхозе, выполнения плана в срок приказываю:

1. Установить рабочий день строителей—11 час. в сутки. Начало работы в 7 часов утра до 7 час. вечера с перерывом на обед с 12 час. до 1 часу дня.

Шалыгин».

И люди не просто трудились, отрабатывая свою трудную норму. Они соревновались друг с другом, чтобы и эти нормы перекрыть. Особенно это проявлялось в дни страды. Уже в первую военную посевную в совхозе был учрежден переходящий красный флажок победителям этого соревнования.

«Приказ № 130 от 1/VI-42 г.

Придавая особо важное значение быстрой и своевременной доставке семян к месту посева и горючего к агрегатам, а также в целях поощрения лучших шоферов, работающих по-фронтовому,

приказываю:

1. Учредить переходящий красный флажок шоферу за лучшие показатели на перевозке семян и горючего. Красный флажок присуждается за каждые 3 смены.

2. Вместе с красным флажком вручать шоферу продуктовую посылку, состоящую из табака, сахара и других продуктов питания…

5. Красный флажок и посылка вручаются при условии выработки 600 тонно-километров за смену при загрузке в оба конца и 300 тонно-километров — в один конец.

6. Шоферу, имеющему на машине красный флажок, предоставлять во всех столовых з/с вне очереди усиленный обед.

Директор Косарьков».

Всю войну люди «Большевика», как и вся страна, стояли на фронтовой вахте.

Среди многих забот, которые поставило военное время, была острая проблема топлива.

На заготовку дров поднимались все, кто мог держать в руках топор и ручки поперечной пилы. И каждый год дирекция совхоза обращалась ко «всему, без исключения, трудоспособному населению» совхоза с призывом принять участие в воскресниках, стахановских декадниках или пятнадцатидневках.

«Приказ № 50 от 4/III-42 г.

1. С 5/III по 20/III-42 г. объявляю стахановский пятнадцатидневник по заготовке дров, резке, колке, сушке чурок и сдаче зерна в обмен… для участия в пятнадцатидневке привлечь все, без исключения, трудоспособное население как центральной усадьбы, как отделений и ферм.

Косарьков».

«Приказ № 32 от 26/II-45 г.

Заготовка древесного топлива для тракторов находится в катастрофическом состоянии… На основании указанного приказываю: