Затем крючки подвергают химической обработке. Для этого выдерживают отобранные крючки в растворе царской водки. Это снимет с них невидимые глазу заусенцы и сделает крючок более уловистым. Травление нужно проводить в несколько этапов, периодически вынимая крючки и контролируя их толщину измерителем. После такой обработки они становятся настолько гладкими, что, по утверждению знатоков, просто «прилипают» к рыбьему рту.

Как бы там ни было, но после протравливания крючки не имеют раковин и заусенцев. Они становятся еще более остро заточенными в результате уменьшения диаметра проволоки, из которой они сделаны. (А отечественные крючки чаще всего изготовляют из проволоки, несколько толстоватой для таких номеров, как 3, 4, 5). Вообще, крючки, как и все остальные детали рыболовной снасти, много и по-разному модернизировались. Это касается не только изменения формы крючка или качества его изготовления. Так, в какой-то момент стали крепить на крючке наживку, не только пронзая ее жалом, но и используя различного рода зажимы. Промышленность не очень быстро откликается на новые идеи. Но мастера по изготовлению снастей ручным способом, известные в каждом городе большинству рыболовов, сегодня, обгоняя лучших мировых производителей рыболовной снасти, представляют целый набор различных креплений, начиная от простой стальной пружинки, прижимающей пучок мотыля к жалу крючка, до резинки-сальничка, охватывающей всю насадку и не позволяющей рыбе почувствовать жало раньше времени. В некоторых случаях крючок вообще «преподносится» рыбе в самый последний момент. Так, при использовании бойлов (искусственная насадка растительного происхождения, которая на крючок вовсе не насаживается) крючок полностью открыт, а приманка привязана к нему волосяным поводком. Заглотнув аппетитный, нафаршированный неотразимыми для рыбы вкусами и запахами бойл, рыба получает «довесок» в виде голого крючка.

Как всякая идея, изменение способа насадки породило ряд сопутствующих предложений. Почти одновременно применением пружин для закрепления насадки стали крепить к крючку различные емкости с одорантами [30] .

Если вы помните, мы об этом говорили, рассказывая о древних рыболовах Северной Америки; у ряда народов, живших еще в условиях каменного века, снасти снабжались талисманами, имеющими сильные и специфические ароматы. Это, по-видимому, было далеко не случайно. Древний человек был наблюдателен и, следовательно, неплохо разбирался в привычках и наклонностях тех животных, на которых охотился.

А страсть или склонность животных и рыб, в частности, к определенным запахам — факт биологам давно известный. Кошки, привлеченные запахом травы валерианы, выгрызают даже землю, где был корень этого растения. Волки, лисы, барсуки питают непреодолимую страсть к некоторым, на наш взгляд, совсем непривлекательным запахам и стараются одоризироваться ими при любой возможности. Так, лиса не пройдет мимо старого высохшего трупа куницы, чтобы не потереться о него всей шкурой. Она делает это со страстью кота, трущегося об место, где была разлита валериановая настойка, несмотря на то, что запах трупика куницы для человеческого обоняния не содержит в себе ничего приятного…

Обладая несравненно более тонким, чем у человека, нюхом, животные в этом плане живут в совершенно незнакомом нам обонятельном мире. Охотники-профессионалы знают об этой особенности животных и стараются ее использовать в своем ремесле. Созданы целые легенды об изобретении идеальной приманки для охотничьих капканов, одним из компонентов которой, между прочим, выступает «струя бобра». А ведь именно предметы, имеющие запах этой струи, использовали в качестве талисмана для рыболовной снасти древние люди.

Все эти факты послужили толчком для многочисленных экспериментов в этом направлении. Используя опыт, накопленный при одоризации насадок (а в этой области наработано много смесей, возбуждающих рыбий аппетит, — от подсолнечного масла и анисовых капель до совершенно экзотических эссенций), стали изобретать обонятельную приманку для использования ее непосредственно в конструкции крючка. Кое-кто из рыболовов, несомненно, добился в этом направлении выдающихся результатов. Но секреты свои они не торопятся сделать достоянием рыболовной общественности. Примеров на этот счет есть достаточно, и вы с ними при регулярном занятии рыбалкой познакомитесь лично. Как ориентир для работы в этом направлении приведем лишь один рассказ о мастере-ароматизаторе.

В свое время во многие водоемы европейской части нашей страны был завезен толстолобик, рыба, достигающая весьма внушительных размеров. На водоемах крупных тепловых электростанций можно наблюдать стаи этих живых торпед, величаво проплывающие невдалеке от берега. Видит око — зуб неймет. Так можно выразить положение, когда видят это зрелище рыболовы. Толстолобик таких размеров (а в стае десяти-пятнадцатикилограммовые экземпляры) ни на какую насадку не клюет. Его промышляет только рыболовецкая артель, члены которой с улыбкой смотрят на потуги любителей соблазнить великанов горохом, сваренным в меду.

Однако улыбки исчезают, когда к водохранилищу, расположенному возле одной из тепловых станций, подъезжает на своем мопеде Гриша-Скандалист. Скандалист это у него такая кличка. Дали за его исключительную молчаливость. Он даже здоровается кивком головы и, как утверждают шутники, вполне годится в друзья любой бессловесной твари. Так вот, этот рыболов-любитель из местных забрасывает свою донку, наживленную плохо размешанным тут же при всех хлебом, и… через полчаса уезжает, увозя очередного пятнадцатикилограммового красавца.

Как он это делает, никто не знает. Свой хлеб он пoзволяет брать и насаживать на крючки всем желающим. Эффект от этого нулевой. Когда он смотрит, как очередной «наивный и доверчивый» насаживает на свой крючок его серый, даже неразмещенный как следует хлеб, по его лицу скользит улыбка. Но он молчит. Уже который год. Все, знающие его, уверены, что дело в какой-то придуманной им душистой «приваде». Причем, по слухам, она, эта «парфюмерия», располагается в его крючке, который он никому не позволяет брать в руки и разглядывать. Догадки догадками, а тайны своей он никому не выдает.