— Ого!.. — выговорил только Гаврилов.

— Да, потрудиться стоило… — с грубым смехом эаме-тил одноглазый Скуйэ..

— Ну, что же, приступим, товарищи… — деловито сказал Нэн. — Делите, Рейнхардт…

— Конечно, что терять время… — заикаясь, сказал высокий, скуластый коммунист. — Не нагрянул бы кто?…

— Ну, кто ночью полезет… — возразил маленький и рыжий. — Но мух ловить ртом, конечно, нечего… Начинайте, Рейнхардт.

— Все согласны, товарищи? — спросил тот.

— Согласны, согласны… — раздалось со всех сторон. — Начинайте!..

Дрожащими руками, роняя камни, Рейнхардт начал оделять всех горстями камней.

— Теперь только в одном загвоздка: как удрать с остро — ва?… — проговорил Гаврилов.

— Д-да, это дело мудреное!.. — сказал Скуйэ, ревниво следя за дележом.

— Ничего тут мудреного нет… — отвечал Нэн. — Скоро, говорят, сюда придет пароход из Европы, — предложим команде по камушку с персоны и увезут в трюме куда хочешь…

— Да!.. — засмеялся рыженький. — А выйдут в океан, нож в бок, карманы очистят, за ноги и в воду… Что они, дураки, что ли?… Смекают…

— Сидеть теперь здесь все равно не будешь… — сказал высокий.

— Разумеется… — согласился Рейнхардт. — С такими запасами можно развить чертову пропаганду во всем мире…

— На кой она черт теперь, ваша пропаганда-то?… — сказал грубо Скуйэ. — Раз все видят, что ничего, кроме дурацкой канители, из дела не выходит, так на кой дьявол и бумагу зря на прокламашки изводить? Провалились и баста…

— Довольно повозжались… — сказал рыжий. — Пора и бросать…

— Ну, нет… — резко возразил Рейнхардт. — Если не вышло по-нашему, то не выйдет и по их. Тогда месть, месть беспощадная! Тогда запалим старый мир со всех концов и пусть все идет к черту…

— Вы действуйте больше руками, а не языком… — с досадой сказал Нэн. — А то с очереди собьетесь…

— Не на митинге… — засмеялся высокий. — Не знаю, как кто, а я теперь запаливать мир не согласен.

— Теперь поживем… — прищелкнул языком Скуйэ. — А если какому черту вздумается, в самделе, что-то там такое запаливать, пусть запаливает от меня подальше, а то осерчаю…

Все засмеялись.

— По-моему, товарищи, теперь надо всем нам расходиться… — сказал Гаврилов. — Как я хочу, так с острова и уезжаю, что хочу потом, то и делаю. Незачем связывать один другого…

— Вот это правильно!.. — раздались голоса. — Теперь все врозь. Кто там в пропаганду, кто запаливать, а кто просто в автомобиль да к девочкам. Довольно попостились.

— Ну, не все постились… — смеясь, заметил высокий. — Вон Скуйэ всех черных девчонок тут перепортил…

— Но, но, но… — грубо оборвал Скуйэ. — Говори да не заговаривайся…

— Ну, все… — воскликнул Рейнхардт, вытирая потный лоб. — Фу!..

— А какая во всем глупость у людей!.. — засмеялся Нэн.

— Вместо того, чтобы самим пожить в свое удовольствие, они такие богатства каменным истуканам отдали…

— Надо посмотреть, нет ли еще чего… — сказал кто-то из темноты.

— А и в самом деле!

Голубые лучи фонариков снова зачертили во мраке. И вдруг коммунисты увидали след камней на полу, ведущий в дальние пещеры.

— Ого!.. — послышались голоса. — Видишь, рассыпали… Надо идти дальше…

Нетерпеливо толкаясь, они направились к узкому проходу, ведущему дальше в глубь горы, но вдруг из черной щели вылетело копье и, пронзенный в грудь насквозь, рыжий без звука упал на землю.

— Назад, назад, товарищи!.. — закричали некоторые.

— Тут засада… Назад!

Из мрака вылетело еще копье и поранило Гаврилова в руку.

— Назад!..

Несколько человек беспорядочно выстрелило в щель из револьверов. И все отступили к страшноликим богам…

— По-моему, довольно, товарищи… — сказал Рейнхардт.

— Упорствовать не стоит. У каждого из нас миллионы в кармане. А потом, когда понадобится, и опять придем…

— Не хватит — опять в кассу… — захохотал Скуйэ.

— Ишь как царапнул, проклятый!.. — сказал Гаврилов, перевязывая платком руку. — Ну, уходить, так уходить, а только, как уговорились, надо все завалить, чтобы следов не было. Где ящик?

Высокий положил на землю большой ящик и запалил фитиль. Все, тесня один другого, торопливо выходили вон. Фитиль, неровно вспыхивая, мутно освещает фигуры богов с зверскими лицами, трупы убитых и жреца, который, весь в крови, боязливо выходит из черной щели и озирается…

Вдруг ахнул яростный взрыв и все завалилось…