Его плечи сейчас не скрывало ничто. И Тордис глядела на них так, словно не видела его до того без рубахи, раненым. Что, впрочем, можно считать правдой. Тогда она смотрела на него взглядом сторонней женщины, сейчас же Тордис любила.

Из какого камня, о Ауле, ты высекал это? Что водило твоей рукой? Он был массивен, огромен: плечи и грудь истинного кузнеца и воина Подгорного племени. Но он не был камнем, в нем была жизнь. Каждая линия мышц, чуть колыхающаяся от дыхания грудь доказывали, что воин не высечен из гранита, а реален.

В эти дни до свадьбы Торин не только оправился от ран, шрамы от которых сейчас тоже отмечал взгляд гномки, он поправился. Лицо больше не было исхудавшим, округлился Торин и в талии.

Покрытое густыми зарослями курчавых волос тело было полным, здоровым, истинно гномьим. И Тордис, краснея от собственной дерзости, спустилась взглядом ниже, к округлому плотному животу и…

Часть тела, на которой она остановила взгляд, выглядела странно. Тордис слышала, что этот орган у мужчин поднимается для близости с женщиной. Но не понимала, как это возможно. Поэтому сейчас она смотрела с почти исследовательским интересом.

Потом ей припомнилось, что именно эта часть должна войти в нее. И от этой мысли стало страшно… и очень жарко. И как только это возможно, тут же недавно было холодно?

Чтобы отвлечь себя от мыслей о том, что почему-то очень хочется прижаться к мужу поближе, почувствовать его где-то в себе, Тордис заставила себя опустить взгляд ниже. Ноги как ноги. Большие, толстые и волосатые. Но над ними…

Гномка сглотнула и вздернула голову выше.

Тордис рассматривала его, не догадываясь, что делает это почти так же, как до того ее разглядывал он, любуясь мягкими плавными чертами тела и с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее немедленно. С каждым мгновением ему казалось, что так правильно, он имеет право. И лишь краем сознания понимая, что так нельзя, она же его жена! А его желание - это проклятие.

Их взгляды встретились. И Тордис сжалась: в его глазах вновь пугала темная глубина, это были не те спокойные голубые глаза, которые видела она раньше. А странно тяжелый взгляд, появившийся здесь, в сокровищнице.

Торин приблизился к ней быстро, решительно, от этого гномка чувствовала себя добычей победителя.

Его дыхание было горячим, а поцелуй, которым он вдруг прижался к ее губам, был жестким, требовательным.

– Торин, - еле простонала гномка, в одно имя вкладывая мольбу быть с ней хоть немного поласковее.

Традиция велит первый раз совершить тут… А еще камень может принести счастье…

Если все это так, билась мысль в мозгу Тордис, пусть Торин полюбит меня, пусть разделит мое чувство!

Муж вжал ее в золото, навалившись всем телом. Жесткое ложе еще и не было неподвижным, монетки скользили, неудобно крутились, порой утыкаясь ребром в тело гномки.

Тордис пыталась устроиться удобнее, что Торин воспринимал, кажется, как ее сопротивление. И рычал, сердясь.

Лучше не двигаться, решила гномка. Пусть он сделает так, как пожелает. Даже если ей будет очень больно. Зато он получит то, что хочет. А может быть, наконец, это и приведет к снятию проклятия.

Тордис расслабилась, смиряясь с болью в спине и ниже от металла и позволяя все решать мужу.

Она чуть поглаживала его спину и плечи - единственная ласка, которая была ей доступна. А Торин будто задался целью измучить ее. Его руки сжимали ее грудь, и по довольному рычанию было понятно, что ему это очень нравится. Как и покусывать ее кожу.

Порой ей хотелось взмолиться, спросить мужа, почему ему нравится ее мучить?! Но она сдерживалась. И только кусала губы, уговаривая себя терпеть. Он заслуживает получить немного нежности и любви. И она подарит то, что ему нужно!

Торин ухватил ее за колени, шире разводя их. Гномка зажмурилась, стараясь думать лишь о том, что сама этого хотела, ведь желала же, когда рассматривала!

Дождалась она только толчка и режущей боли внутри себя.

Почему так?! За что ей такая боль?! Неужели ему совсем ее не жаль?

Тордис впилась пальцами в плечи мужа, кусая губы от боли в кровь, но не позволяя себе кричать. Ей казалось, что она обязана это вытерпеть, она согласилась на это, она на это пошла сама…

За этими мыслями и попыткой сдержаться она не сразу осознала, что муж зовет ее по имени, склонившись к ее лицу и целуя ее щеки и глаза, залитые слезами. И когда она только позволила себе заплакать? Она не помнила.

– Тордис, тише, тише!

Торин перебирал ее волосы, порой касаясь их невесомыми поцелуями. Поглаживал пальцами пушок ее бакенбардов, совсем осторожно, будто она хрупкая и слабая. И от этих прикосновений волной по всему телу разбегалось тепло.

Она обессилено всхлипнула, расслабляясь от этой ласки. Неужели все же он испытывает к ней хоть какие-то чувства?

Торин принялся вдруг двигаться. Супруга испуганно охнула, вновь напрягаясь. Чувствовать, как внутри тебя находится что-то необыкновенно жесткое, было странно. Но еще более странным было ощущать, как этот стержень движется в ней.