– Значит?..

В воздухе повисло напряжение.

***

Эльфы и люди – существа странные. Они будто бы зависят от того, какая погода стоит на дворе. И в первую очередь в своих чувствах.

Особенно остроухие. Зимой они поют о молчании, о сне будто затухании чувств. Летом – о лесах и ручьях, где так весело предаваться безделью, любуясь возлюбленным или возлюбленной. Осенью их чувства словно устают, они тоскуют, вспоминая прошлое, будто бы будущего и не случится. И с весной они связывают пробуждение чувств, всплеск любви и нежности.

Люди же восторгаются каждой порой года. Они словно пытаются перещеголять друг друга, доказать другим, что любить именно зимой или летом, весной или осенью лучше, чем в другие дни.

И те, и другие подмечают холод или жару, капель или листопад, словно те влияют на чувства влюбленных. Они восторгаются пением птиц, будто бы оно рождает любовь в душах мужчины и женщины.

Наверное, гномы в своих чувствах были другим народам непонятны. Они всегда знали, любят или нет. И на это не могли влиять ни ветер, ни зной, ни птицы, ни звери.

Возможно, людям и эльфам в свою очередь казалось странным то, что гномы чувствовали камень, ощущали его, как живого. Или какие-то иные особенности жизни подгорного народа.

Но Тордис сейчас об этом не думала. Она думала о том, что люди, наверное, связали бы сегодняшнюю погоду с настроением «влюбленных». Пасмурно, того и гляди пойдет дождь, холодно и промозгло. Как-то так и должно быть на душе у тех, кто собирается связать свою судьбу друг с другом, не любя.

Только вот сама она была равнодушна к тому, что окружает ее. Как эта погода может на нее влиять? Совершенно никак. Она только внимательно поглядывала, чтобы жених не застудил раны. И отвечала на его вопросы, волнуясь, когда они становились слишком подозрительными.

Так она себя ощущала и когда он попытался понять ее решение, согласилась ли она на условия Трандуила.

– Значит, мне повезло, что помощь предложил не только он, но и владыка Элронд, - ответила Тордис.

Видя, что Дубощит хмурится, гномка взглянула ему прямо в глаза. Не думает же он, что она лжет?!

– И владыка Элронд ничего не попросил взамен? – настороженно уточнил Торин.

Женщина не могла знать, о чем он думает, но по голосу слышала, что эти сомнения гораздо слабее, чем в корысти Трандуила. Торин и в самом деле готов был поверить в то, что Элронд не поставил никаких условий, памятуя, что текст на карте владыка Ривенделла прочитал, не прося платы. Но сделал ли он так из врожденного великодушия или из уважения к Таркуну, неизвестно.

– Он попросил меня быть верной женой тебе, - улыбнулась Тордис, все также заглядывая в лицо жениху, пытаясь понять его чувства.

У Торина, несомненно, есть причины подозревать, что она предала его. Все же он совершенно ее не знает. Поэтому гномка никак не могла понять, вызвано ли его подозрение желанием обезопасить себя и свой народ, или же это начинающееся безумие?

Мужчина коротко кивнул, принимая ее объяснения.

– Прости, - вдруг перевел тему разговора он, - я обещал тебе отвечать на твои вопросы, а выходит, что сам расспрашиваю тебя.

– Ничего, - улыбнулась Тордис.

– Спрашивай, - предложил он и шутливо добавил. – Обещаю быть искренним во всех своих ответах.

Его невеста некоторое время помолчала, собираясь с духом.

– Ну, раз ты сам обещал быть честным, - постаралась она тоже улыбнуться шутя. – Люди говорят, что ты обещал им золота, но не сдержал слово. Это так?

Торин тут же вновь нахмурился.

– Ты веришь в это? – спросил он.

– Я просто пытаюсь тебя узнать лучше, - возразила Тордис.

– Бард не присылал гонцов, не сообщал о своей победе заранее, - начал рассказ мужчина. – Он пришел под стены Эребора и привел с собой армию. Он потребовал отдать ему часть сокровищ моего народа.

Гномка кивала, слушая его. Она верила его рассказу, а не тому, что говорили люди или эльфы.

– Но он пришел не только с людьми, - продолжал Торин. – Бард заключил союз с Трандуилом. И он потребовал, чтобы часть сокровищ отдали и эльфам тоже! Тем, кто предал мой народ…

Дубощит не видел перед собой невесту, он смотрел куда-то сквозь нее, холодным колючим взглядом.

– Он хотел, чтобы я отдал сокровища тому, кто не помог нам! Кто бросил умирать весь мой народ: воинов и калек, женщин и детей! Да я и гнутой медной монеты не дал бы ему! Если бы не этот хитрый предатель, похитивший реликвию моего народа!

Тордис осторожно, повинуясь сочувствию, погладила жениха по руке. Тот вздрогнул, приходя в себя.

– Прости, - буркнул он.

Она кивнула в задумчивости.

– А проклятие? – шепотом спросила Тордис. – Оно… существует?

И заметила, что выражение лица жениха изменилось, став необычайно уставшим.