Я не узнал его, но понял, что он из моего легиона. Не было одного глаза — его грубо выдавили, и правая нога была ампутирована чуть ниже живота. Поток болеутоляющих, поступающих прямо в руку, поддерживал воина в сознании, но затуманивал разум. Такое было повсюду в грузовом отсеке, сейчас использовавшимся как лазарет.

— Вы лорд Ра'стан, — надтреснуто прошептал он.

— Я не лорд, — ответил я, — Теперь просто Ра'стан. И положил руку ему на грудь, чтобы успокоить: «Отдыхай, брат».

— Я служил в вашей роте, — прохрипел тот, и старался ударить кулаком в свой сломанный нагрудник, пока я не остановил его.

Глаза сузились, когда вспоминал имя.

— Ик'рад, — сказал я. Он кивнул. Улыбнулся. Такая мелочь — а сколько значит.

— Вы нашли, — спросил, — вы нашли его?

Что-то холодное протянулось из живота и сдавило сердце. Когда я наконец ответил, то удивился, насколько глухо звучал мой голос.

— Нет. — И не подумав добавил. — Пока нет.

Я только что дал ложное обещание умирающему.

— Найдите, — выдохнул раненный. Его силы иссякли, он отпустил меня и осел на кровать.

— Попробую.

Саламандр отпустил меня, но я продолжал крепко сжимать его предплечье, когда почувствовал, как Усабиус сдавил моё плечо.

— Рууман ждёт, — мягко произнёс он.

Я отпустил умирающего брата, медленно кивнул, и мы беспрепятственно пошли дальше. Всю дорогу до задней стенки грузового отсека я смотрел только вперёд — не хотелось повторения разговора с братом Ик'радом.

Когда прибыли в заднюю часть отсека, где наконец-то не было коек с лежащими воинами, то встали перед нажимной панелью, встроенной в стену — простой металлической пластиной рядом с другой, меньшей дверью.

Я толкнул её.

Скрежет металла ударил нам по ушам, и оружейная открылась — хотя и не полностью. Дверь застряла на половине, сервоприводы, за которыми давно не следили как надо, протестующе заскрипели. В комнате было темно — освещение было ещё хуже, чем в лазарете, и через открывшуюся щель видно было, как кто-то одинокий работал в мастерской.

— Можно войти, — сказал человек гулким раскатистым голосом, имевшим гораздо больше общего со сталью и механизмами, чем с плотью и кровью. Но и Эразм Рууман — больше машина, нежели человек.

Я стукнул по панели ещё разок, на этот раз сильнее. Раздался низкий металлический звук, но дверь всё же открылась.

И мы вошли.

— Опять заело.

— Да, Сотворённый Железом, — ответил я.

— Ты ошибочно принимаешь утверждение за вопрос, брат Ра'стан, — Рууман оторвался от дела. Перед ним лежал целый склад разобранного и нуждающегося в ремонте оружия. Я увидел шесть болтеров и частично демонтированную с платформы «Рапиру», но Эразм занимался сломанным конверсионным излучателем.

— Патруль нашёл его, — объяснил тот. — Я уверен, что после ремонта эффективность будет не менее шестидесяти трёх процентов.

— У тебя опять проблемы со скобой, — добавил он, отворачиваясь от излучателя и поворачиваясь к нам.

Вся нижняя половина лица Руумана была бионической, как и большая часть туловища. Аугментика была искусно слита с бронёй и придавала ему выдающийся, нерушимый вид.

Я кивнул: «Ещё одно утверждение, Сотворённый?»

— Да. — Эразм присел, чтобы проверить скобу. Залез в сумку с инструментами, магнитно прикреплённую к ремню, и принялся за работу, выбирая нужные инструменты не глядя — на ощупь и по памяти. Вспышки боли, короткой и терпимой, когда Рууман отлаживал созданный им протез.

После нескольких минут спросил: «Эффективность повысилась?»

Я проверил. И улыбнулся.

— Гораздо лучше.

— Я рассчитал, что улучшение составит восемнадцать процентов, но максимальная эффективность этого протеза как заменителя конечности равна шестидесяти семи процентам.

— Чудеса же, к несчастью, — добавил он, — за пределами моих возможностей.

Я положил руку ему на плечо: «В любом случае спасибо, брат».

Эразм встал, ничем не показав, что оценил мою благодарность.

Рууман не был Железным Отцом и не обладал техническими возможностями их достопочтимого совета, но знал оружие и применял это знание к другим машинам, требующим ремонта. Так же тщательно, как и мой протез, поддерживал работу корабля, несмотря на катастрофические последствия столкновения с горами, обслуживал большинство повреждённых систем, включая свет, тепло и регенерацию кислорода. Единственное, что он не мог — снова поднять его в воздух.