— Так что скажешь, Кейт? — спросил он. — Она не слезает с меня, требует, чтобы мы пошли смотреть ее слайд-шоу. Может, я возьму несколько ребят? Мы быстренько сходим, посмотрим и тут же вернемся.

Я не решилась сказать «нет».

А зря.

Поначалу Джим отправился в родительский дом с шестью друзьями всего на десять минут. Потом некоторые из них вернулись и увели туда своих жен.

Потом они заскочили на минутку сказать, что такое зрелище нельзя пропустить.

— Это нужно видеть, — сказали они.

Я не спросила, что их так поразило.

К половине одиннадцатого я осталась в своем доме одна. Все перебрались в соседний. Поначалу это позволило мне убрать со стола и подготовить его к игре в карты. Потом у меня нашлось время на то, чтобы загрузить посудомоечную машину и запустить ее в быстром режиме. В доме по-прежнему было пусто, и у меня впервые за целый день выдалась возможность присесть. Я даже скинула туфли, чтобы ноги отдохнули. Я сидела и прислушивалась к нарастающему шуму, доносившемуся из соседнего дома.

Пробило одиннадцать. Никто не возвращался. Я надела туфли и пошла в соседний дом.

Черный полиэтилен убрали, и теперь весь парадный фасад искрился пурпурными огоньками. Дверь стала центром большой кружащейся спирали.

У входа курил Джо Нолли, приятель Джима.

— Это как в передаче, что мы в детстве смотрели, — объяснил он. — «Туннель времени». Там туннель точно так выглядел, когда двое провалились в него и оказались в эпохе динозавров или Авраама Линкольна, что-то в этом роде. Здорово сделано, да?

Да.

Джо выбросил окурок и проводил меня в старый дом, который теперь был неузнаваем. «Туннель времени» перенес нас в 1966 год, в тот год, когда родился Джим. На каждой стене перемигивались яркие лампочки. На двух больших телеэкранах мелькали документальные кадры о Вьетнаме, перемежающиеся изображениями Аркла[48] и Джима Фроли в возрасте одного, двух, трех, четырех, пяти, шести, семи, восьми, девяти… лет.

— Видишь, — сказал Джо, перекрикивая шум, — она даже диджея пригласила, и он сегодня ставит песни, которые были хитами в тот год: «Monday, Monday», «Yellow Submarine», «Wild Thing», «Paint it Black», «Pretty Flamingo», «These Boots are Made for Walking»…

В доме, сразу же у входной двери, стояла картонная фигура Джима в натуральную величину, в костюме астронавта. На некоторых гостях, в том числе на Джо Нолли, были сделанные на заказ футболки с надписью «Я БЫЛ ТАМ… КОГДА ДЖИМУ ИСПОЛНИЛСЯ СОРОКОВНИК!». Моя золовка осуществила все те идеи, которые навязывала мне, и еще некоторые другие. Здесь были и торт в форме автомобильного колеса, и маленькие сувенирчики в виде покрышек.

Из толпы выскочил Сайан — раскрасневшийся, потный, взъерошенный, довольный.

— Мам! Можно я останусь здесь на ночь, у Коула? Его мама сказала, что не возражает, если ты разрешишь.

Оставайся.

Потом я наткнулась на Джима. Он стоял в окружении людей, которых я не приглашала. Приятели поры его растраченной юности, две бывшие подружки — люди, с которыми, я думала, он давно порвал. Увы!

— Привет, милая, — проревел он мне в ухо пьяным голосом, похлопывая меня по ягодицам (с любовью). — Хорошо, что пришла. Здесь здорово, правда?

— Да. Только десять минут что-то затянулись, — говорю я. Его разум затуманен спиртным и лестью, и потому он не улавливает горечи в моем голосе. Я понимаю, что сейчас бесполезно выражать ему свою обиду.

Я поворачиваюсь, собираясь уйти, и тут слышу перекрывающий шум голос своей золовки, с гордостью заявляющей кому-то из восторженных гостей:

— Я всегда говорю, главное — все организовать.

Я рассматриваю ее со спины. Платье на ней потрясающее, явно авторской модели. На фигуре 8-го размера сидит идеально, как и положено. Правда, мне кажется, что под макияжем на лице лежит отпечаток изможденности, свидетельствующий о том, что эта женщина худее, чем ей следует быть. А в руке у нее, между прочим, неизменный блокнот.

Она резко поворачивается, и я не успеваю скрыться с ее глаз.

— О боже, Кэтлин! — восклицает она. — Чудесный наряд. Ты в нем выглядишь гораздо стройнее.

Спасибо.

— Твой тоже, — отвечаю я. — Прости, мне нужно вернуться к себе.

— Как же так? — изумленно вскрикивает она и, глядя в свой блокнот, тыкает ручкой в одну из строчек. — Скоро выступление фокусника. А в полночь салют!

— Прекрасно, — говорю я, чувствуя, как мой рот опять наполняется кислым вкусом. — Но мне надо подавать десерт.