Вся молодёжь Семиречки после вечера осталась в клубе вместе с Непроходимимами. И председателя колхоза тоже пригласили. Они сидели, спорили, подсчитывали какие-то строительные материалы, а у Пышты глаза слипались.

— Может, отведём его в автобус, уложим?..

Но Пышта ответил:

— Дед никогда не оставил бы ребёнка ночью одного в автобусе.

— Как только ему выгодно, так он вспоминает, что он ребёнок. Ну и тип! — возмутились Непроходимимы, и все, даже председатель колхоза, рассмеялись.

— Так это ж дедушка, а не я так бы сказал!

Они решили послушаться деда, и теперь Пышта сидит и клюёт носом. Их голоса он слышит сквозь глухую стену дремоты. Клюнет — проснётся, клюнет — проснётся… «Клюю как петух… И они про петуха говорят…»

Семиреченские девушки говорят:

— У вас тротуары, а у нас туфельки не надень. Возле клуба лужа — петух потонул… У вас клубы вон какие! У вас аккордеон с перламутровой грудью! А у нас одна трёхрядка-гармошка, да и ту вместе с её хозяином в армию проводили. У нашего председателя волейбольную сетку не допросишься…

Что ещё говорят, Пышта не слышит, он что-то уже видит во сне. Потом они про золотое яблочко на золотом блюдечке…

Это Майкин голос:

— Никто нам яблочко на золотом блюдечке не подносит. И клуб и стадион мы сами строили… А уж дороги… можем похвастать: получше ваших. Сами строили, поселковому Совету помогали. В вашей семиреченской луже мы полчаса буксовали…

А потом Пышта опять клюнул раз и услышал — говорят про камень, про дожди. Фёдор и Женя рассказывают, как спортивную площадку сделать, чтоб дождь между камешками уходил в землю.

Сквозь дремоту Пышта подумал: «Я люблю моих Непроходимимов. Я даже Майку, вредную, люблю». Он так сильно клюнул носом, что чуть не упал со скамьи.

Майка подошла, уложила, под голову сунула своё сложенное пальто: «Поспи, мы скоро кончим». Пощекотала ему щёку дыханием. Как мама. «Мама, мама, жаль, что я тебя не знал, когда ты была девочкой и училась в нашей школе. Ты, наверно, была храбрая. У тебя есть нож, как у охотника, и рюкзак, и сапоги. Ты у меня молодец, мама…»

Вдруг с грохотом открылась дверь. Пышта распахнул глаза и сел. Стуча сапогами, в клуб вошёл Петрушечкин.

— Председатель здесь, что ли?

— Что случилось? — Председатель встал.

— У вас всех один Петрушечкин всегда виноватый. А что молотилка стала и ни с места, я, что ли, виноват? Говорил — не для чего в ночную смену молотить, так нет! Вывели! Простаивают люди!

— Какая поломка? — спрашивает председатель.

— Электросварка нужна, — отвечает Петрушечкин. — Аппарат есть, а сварщик третьи сутки в Калитовке работает.

— Что ж, у вас никто сварке не обучен? — спросил Фёдор. — Комсомольцы народ грамотный, надо каждому изучить две-три профессии.

— Советовать каждый горазд, не дорого стоит, — злобно ответил Петрушечкин. — Что бороду выставил? Борода — трава, скосить можно! Борода — уму не замена! Вот коли бы ты электросварщиком был…

Фёдор встал, сказал председателю:

— Я электросварку знаю. Работал. Давайте сделаю.

— Если бы я что-нибудь в этом деле понимал, я бы пошёл тебе помочь, — сказал Женя.

— Сиди, — ответил Фёдор, накручивая на горло шарф.

Владик сунул ему в карман свой яркий фонарь:

— Пригодится.

И только Майка сидела отвернувшись и не смотрела на Фёдора.

Фёдор подошёл:

— Чего сердишься, Маечка?

Даже Пышта понял: Фёдору хочется услышать от неё на дорожку ласковое слово. Но Майка, кусая губы, сердито ответила:

— Сто раз просила: сбрей дурацкую бороду! Каждый грубиян насмехается!

Фёдор пошёл к двери. И они ушли все трое: Фёдор, председатель и Петрушечкин.

Пышта не заметил, когда собрание кончилось. Когда он разоспится, над ним хоть из пушек стреляй. Не слышал он, как Женя взвалил его, сонного, к себе на спину, как перенесли его в автобус, раздели, укрыли. И когда вернулся Фёдор, Пышта тоже не слышал.

Он проснулся от солнечного блеска. Стёкла в автобусе сверкали, покрытые изморозью. Утро, морозное утро!

Пышта сел и осмотрелся. Ни Майки, ни Жени, ни Владика нет в автобусе. А на месте Фёдора… Странно! Спит незнакомый человек. Лежит на спине, прикрыв глаза Фёдоровым свитером с оленями. Виден только крупный бритый подбородок, рассечённый синим шрамом.

Пышта догадался сразу: приехал друг Фёдора! Тот самый! Что прикрыл Николку в шахте. Приехал! Наконец-то Пышта увидит героя. Не в кино, не в «Пионерской правде», а рядом с собой, можно рукой дотронуться, тут, в простой, обыкновенной жизни!..