– Да.

– Но ведь этим мы и занимаемся уже не первый месяц. Вы проводите эксперименты по транспортировке растений. Графиня шьет костюмы и изучает османские обычаи. Янсен проверяет все морские и сухопутные маршруты, в то время как Жюстель…

– Нет, я не это имею в виду.

– А что же?

– Сколько грабежей предприняли гераклиды в их текущем составе? Во сколько замков мы проникли, сколько стражников обманули и обезоружили? Сколько раз нам удалось уйти с добычей, потому что мы слепо доверяем друг другу, потому что каждый инстинктивно знает, как будет вести себя другой человек?

– Этот вопрос кажется мне риторическим.

– Однако же он важен.

Услышав шаги, они обернулись. В зал вошел Пьер Жюстель.

Овидайя поглядел на Марсильо.

– Вы имеете в виду, что нам нужно что-то вроде того, что в театральной среде называют генеральной репетицией? Что-то вроде тренировки?

Марсильо кивнул и хотел еще что-то добавить, однако Жюстель опередил его:

– Доброе утро, месье. Могу ли я попросить у вас чашку кофе?

Француз выглядел еще более помятым, нежели генерал. Овидайя задумался, не помешало ли что-то ему уснуть, после того как все они разошлись по своим комнатам, – интерес Жюстеля к графине был очевидным. Взаимен ли он? Он поднялся, взял серебряный сосуд, стоявший на каминной полке, налил из него немного кофе в чашку и протянул Жюстелю. Тот отпил, и брови у него поползли вверх:

– Черт возьми, какой крепкий! И отличный.

– Благодарю, месье, – произнес Марсильо. – Я отдал слугам строгий приказ готовить его в точности так, как готовили во время похода янычары, элитные турецкие солдаты.

– А их способ отличается от здешнего? – поинтересовался Жюстель. – То есть, я хочу сказать, не считая того, что вы здесь, полагаю, не используете воду из Темзы.

– Во-первых, они не хранят его в бочонках, – ответил Марсильо.

– А что вы имеете против доброго кофе из бочонка? – удивился Овидайя.

Марсильо презрительно фыркнул:

– Дорогой друг, подогревание уже сваренного кофе – дурная английская традиция.

– Вряд ли это можно делать иначе. Как и любой разливаемый в общественном месте напиток, кофе подлежит обложению королевским налогом на напитки. А для его исчисления кофе нужно сначала налить в бочонки указанного размера.

– Во Франции такого закона нет, – отозвался Жюстель. – Поэтому, например, в кофейне «Дез Аволь» кофе каждое утро варят свежий и не хранят никогда дольше десяти, максимум двенадцати часов. По моему мнению, это обеспечивает хороший вкус.

Марсильо тоже налил себе чашку.

– Турок поил бы им коней. Каждый напиток заваривают свежим в джезве, стальном кубке вроде этого.

– Сдается мне, это обычная восточная склонность к эффектам, – возразил Жюстель.

– Возможно. Но именно так я и велю его готовить, и только что вы весьма хвалили результат.

Гугенот снова отпил из чашки, шумно прихлебывая.

– Предполагаю, что во время путешествия нам доведется побывать и в турецких кофейнях, не так ли, мистер Челон?

– Полагаю, что так.

Марсильо засопел:

– Мне подойдет любой способ приготовления этого напитка, если я так устал, как сегодня утром. Единственные кофейни, в которые меня даже силой не затащишь, – это венские.

– Почему?

– То, что там делают с кофе, просто омерзительно.

Оба мужчины выжидающе глядели на генерала. По лицу Марсильо Овидайя видел, что болонец радуется возможности с самого утра поделиться своей первой страшной историей.

– Как вам известно, австрийцы – чрезвычайно изнеженный народ. А хуже всего венцы. Они считают кофе слишком горьким напитком, – презрительно фыркнул он, – и поэтому смягчают его по своему вкусу.

– Медом, граф? – поинтересовался Жюстель.

– Нет, они добавляют туда тростниковый сахар. Уже это само по себе достаточно отвратительно. Но кроме того, – и он с ужасом воздел руки к небу, – они вливают в него сливки!

– Нет!

– Клянусь вам!

Все согласились с генералом, что идея эта поистине отвратительна. Покачав головой, Жюстель устроился в шезлонге и на миг уставился в бездонную черноту своей кофейной чашки, а затем поднял голову и поглядел на Овидайю:

– Скажите, сэр, когда мы встретимся снова? И когда все начнется по-настоящему?

Овидайя поставил чашку на столик и сел напротив Жюстеля.

– Как вам известно, каждому из нас нужно осуществить еще много приготовлений. Что касается вас, то я попрошу в первую очередь использовать связи с вашими собратьями по вере и переправить нашу экипировку в Левант таким образом, чтобы об этом не пронюхали французы. Полагаю, никто не сделает этого лучше гугенота-эмигранта.

Жюстель улыбнулся несколько натянуто.

– Продолжим о канатах. Рисунки, которые я переслал вам, понятны?