Взяться за них старшего инспектора заставили слухи. Никто не знал, откуда именно они поползли. Возможно, источников было несколько. Но они поползли сразу после похорон, хотя ушей полиции достигли не сразу. Распространялись они быстро, обрастая, как водится, гнусными подробностями. В фарлингамскую церковь их принес пономарь после разговора с близнецами Карверами и, в свою очередь, в несколько искаженном виде пересказал миссис Галверстоун. Та, кое о чем тактично порасспросив своих подруг и приятельниц, сказала мужу:

— Эдвин, ты слышал, какие странные вещи говорят в округе о Томе Чериле?

— Нет. Что на этот раз? — раздраженно спросил он. После резких слов майора по поводу слухов преподобный Галверстоун был чувствителен к этому предмету. Кроме того, он сейчас мучительно писал проповедь, считая делом чести создавать собственные тексты, а не использовать готовые.

— Говорят, будто он рад смерти Эйлин, будто они не ладили и …

— Кто говорит?

Жена пожала плечами:

— Наши, деревенские. И не только. Многие уже знают об этом, даже постоялица «Золотой лани», которая подвернула лодыжку и ходила на прием к Дику Карсону.

— Докторам не положено обсуждать своих пациентов.

— Ради Бога, Эдвин! — непрошибаемая добропорядочность мужа часто выводила Дороти Галверстоун из себя. — Дик Карсон ничего и не обсуждал. Это она сказала…

— Чего доброго, начнут городить, будто именно Том и убил Эйлин.

— Уже и такое ходит.

— Что? — Эдвин Галверстоун отодвинул бумаги в сторону, снял очки и уставился на жену. — Ты это серьезно?

— Абсолютно. Прямо не говорят, но явно подразумевают.

— И по какой же причине он ее убил?

— По разным. Нужны были ее деньги. Не давала развода. Наконец, просто надоела. Выбирай причину сам.

— Ну и чушь! Господи! И как давно идут эти разговоры? Почему я ничего не слышал?

— Вероятно, при тебе молчат, потому что вы с Томом друзья.

— Самое время это доказать. Дурацкие пересуды надо прекратить. И лучше всего до возвращения Тома из Лондона. Ему и так в последнее время досталось, а тут еще грязью норовят испачкать.

Слухи куда легче распустить, чем заглушить. Однако когда майор вернулся в понедельник в Фарлингам, он первое время не замечал, что отношение к нему в деревне изменилось. После недели, проведенной с Джин Обин, он успокоился и даже слегка повеселел. Мысли о страшной смерти Эйлин уже не так терзали его, но встречаться с людьми еще не хотелось. Пару раз он поужинал с Галверстоунами, но церковную службу не посещал. Избавившись от полицейского присмотра, он много гулял, хотя в «Птичек» по дороге домой не заглядывал. Сильнее, чем предполагал, он скучал по Сэл. По Эйлин не скучал совсем.

Миссис Ходжесон проводила в доме больше времени, чем раньше, и простое хозяйство как бы само собой катилось по накатанным рельсам. Смысл такого внимания миссис Ходжесон к нему он понял, когда как-то утром, придя из сада, услышал ее слова по телефону:

— Замолчите, замолчите, подлец!

Том Черил не успел вовремя ускользнуть или сделать вид, что ничего не слышал. Миссис Ходжесон его заметила. Она бросила трубку и повернулась. На щеках у нее горели красные пятна. Обычно таких слов она не употребляла, и ей было стыдно перед майором.

— Случилось что-то неприятное, миссис Ходжесон?

— Вроде того, сэр. Да.

— Может быть, расскажете?

Миссис Ходжесон яростно вытерла руки о передник, но рта не раскрывала. Как сказать хозяину, да еще такому доброму, что кто-то все время звонит и обливает его грязью, заявляя, что он, мол, убил свою жену и, мол, надо снова ввести смертную казнь через повешенье. Она вытянулась во весь свой небольшой рост.

— Я… я… лучше не буду, сэр.

— Как желаете. Особенно если это касается вас лично. — Том Черил заколебался. Он был далеко не глуп и мог догадаться, что вызвало у миссис Ходжесон такой взрыв эмоций. — Но если дело касается меня, вам следует рассказать. Что, опять угрозы?

— Нет, не угрозы. — Миссис Ходжесон отвела глаза. — Просто… просто грязные поклепы. Злобная ложь. Уже не в первый раз.

Внезапно Том Черил похолодел. Он не отгадал. Не угрозы, а ложь, грязная, злая ложь. Это еще хуже, чем угрозы. Он не смог заставить себя расспросить миссис Ходжесон поподробнее.

— Не волнуйтесь, миссис Ходжесон. — Он улыбнулся. — Какой-то псих, вот и все. Если звонки не прекратятся, я заявлю в полицию или поменяю номер. А вы пока не подходите к телефону. Если же будет нужда ответить на звонок, а это окажется тот же человек, сразу кладите трубку. Не спорьте с ним. Ему быстро надоест.

— Как скажете, сэр. — Покачивая головой, миссис Ходжесон направилась в сторону кухни. Уже у двери она обернулась и добавила: — Мой Фред говорит, что и по деревне уже гуляют сплетни.

Поспешно закрыв за собой дверь, она прислонилась к косяку с сильно колотившимся сердцем. Ну вот, она ему наконец сказала. Теперь он сам должен решать. Ситуация понятна, пусть думает, что делать. А вообще это все нечестно. Он хороший, добрый человек. Стыдно распускать про такого гнусные слухи.