Иван огляделся на предмет наличия камер видеонаблюдения. Их не было, или не было видно. Не сумев побороть любопытство, он расстегнул молнию и ахнул. В сумке хранилось несколько десятков зелёных лимонов в банковских упаковках. Столько бабла сразу Иван никогда раньше не видел.

– Умеют же люди жить!
– позавидовал он Александру Петровичу чёрной завистью.
– Это же можно до пенсии пить не просыхая и ещё на опохмелку останется! А уж как бы его Зойка полюбила!

Из шока его вывел скрежет ключа в замке. Сообразив, что в его положении лучше ничего не трогать, он быстро застегнул молнию, откинулся на спинку дивана и принял выражение девственной невинности.

– Растёкся соплёй по дивану!
– глянул на него Васо и скомандовал: - Выходи!

Иван нехотя поднялся, попутно разглядывая распузатившийся полиэтиленовый пакет, который охранник принёс собой.

– Кто приезжал?
– спросил он так, чтобы просто спросить и отвлечься от всколыхнувшего душу увиденного содержимого волшебной сумки.

– А тебе не всё ровно?
– не слишком дружелюбно переспросил охранник.

– Можешь не продолжать, я понял, - миролюбиво согласился Иван.

***

Прослушав непонятный разговор губернатора с самим собой о каких - то дорогах, на словах Александра Петровича "вот я сделал, хорошая дорожка, ровная..." секретарша осторожно закрыла неосмотрительно оставленную приоткрытой начальником дверь кабинета и отлучилась в самоволку на минуточку. А губернатор продолжил свой рабочий день.

Александр Петрович любил свою работу только в своём кабинете. Прекрасный пейзаж за окном, Климат контроль в кабинете, сексуальная секретарша, селекторная связь с районами и со своими людьми в них и, конечно посетители - просители. Они просили, а потом благодарили. А потом у Александра Петровича появлялась очередная квартира, иногда в столице, пополнялся парк машин представительского класса, либо у его жены, или накройняк у любовницы - очередная цацка из белого золота с бриллиантом. И его абсолютно не беспокоили сплетни за спиной, в которых было много правды.

А теперь целыми днями ему приходилось колесить по своей губернии, появляясь в кабинете лишь по утрам для проведения селекторных совещаний. За несколько неспокойных недель он похудел, осунулся лицом, но на людях по - прежнему старался держать хвост морковкой. Так помотавшись с неделю и с инспекцией по ближним городам на машине, сегодня в отдалённый район Александр Петрович должен был правиться на вертолёте.

А вот летать он не любил. И даже боялся. Но по необходимости, с сожалением покинув своё удобное кресло в любимом всей душой и телом кабинете, он собирался лететь вместе со своей свитой и даже захватил с собой ручную корреспондентку с кинооператором. А в вечерних новостях местного телеканала должен был выйти репортаж о губернаторе денно и нощно радеющего за свой электорат.

Александр Петрович встал, закурил глубокомысленно и с тоской. Долго смотрел в окно. Потом плеснул в бокал антистрессовый напиток. Выпил залпом, не понял вкуса. Но повторять не стал.

– Где ходишь? Я тебя уже отпеть успел!

Вызванная в кабинет секретарша, которая пока не велась на своего начальника, получила по ушам матерными словами и пошла плакать, а Александр Петрович взял плащ и направился к служебной машине.

Новая иномарка завелась с пол оборота и покатила в сторону аэродрома, плавно набирая скорость. Всемогущая мигалка и верные друзья ГАИшники машиной сопровождения согнали с главной полосы другие машины. Вскоре город остался позади.

До вертолётной площадки докатили быстро. Денёк был обычный, серенький. С белого неба сыпала морозь. Ветра не было, но неприятный холодок от стрекотавших пропеллеров бил в лицо и старался забить сырость за воротник куртки, а мощный гул закладывал уши, пока губернатор забирался в вертолёт.

Лестницу подняли, дверцу захлопнули. Сопровождавшие чиновники удобно устроились в кожаных креслах возле своего императора и уставились на него преданными глазами. Александр Петрович подумал было блеснуть свей эрудицией и что - то сказать им, но мысль куда - то пропала, оставив после себя пустоту и холодную тишину. Последнее время такое случалось не раз и чиновники постарались конфуз не заметить.

Пилот доложил, что в районе посадки солнечно. Вибрация усилилась. Скорость вращения лопастей увеличилась, вертолёт задрожал, вроде бы, как не желая расставаться с землёй, но после лёгкого толчка круто взмыл вверх. Появилось ощущение, что он завис неподвижно, а взлётная полоса провалилась куда - то далеко вниз.

Набрав высоту, пилот развернул вертолёт и стальная машина, слегка покачиваясь, взяла курс на гористую местность.

В вертолёте стало значительно тише, но разговаривать Александр Петрович уже не хотел. Поглядев в иллюминатор усталыми ввалившимися глазами на отдалявшуюся землю, он нервно вытер со лба холодный пот страха. Через какое - то время ему стало реально плохо. Он сидел, закинув голову за спинку кресла и вытянув ноги вперёд, с зелёным лицом и выглядел жалким и беззащитным. И с трудом справлялся с приступами головокружения, особенно когда вертолёт проваливался в воздушные ямы. Затем вынул фляжку с пятизвёздочным коньяком и, с трудом справившись со сведёнными скулами, жадно присосался к ней. А потом и вовсе прикрыл глаза.

Сопровождавшие губернатора многочисленные замы сменили окрас быстрее хамелеонов. Их разговоры стали значительно тише, но намного злее. Они откровенно забавлялись, смакуя последние новости. Некоторые и вовсе позволили себе подхихикивать над негромко похрапывавшей во сне властью.

Через час полёта пилот, как было положено по инструкции, запросил у авио - диспетчера погоду в районе посадки. Погода была в норме и никаких проблем с посадкой не предвиделось.

Остаток пути пассажиры пролетели молча. Многие дремали. Но к концу полёта в небе появились редкие облака. А впереди громоздились высокие вершины. Пилот взглянул на часы. Оставалось не больше десяти минут полёта. Пилот сделал повторный запрос. Диспетчер заверил, что погода нормальная. Заволновавшиеся было, пассажиры дружно выдохнули, но облака становились больше и кучнее и вскоре окутали плотным кольцом последнюю высокую гору, за которой находилась бетонная посадочная полоса.