— Цицерон, — просипела она, — помоги… помоги мне встать.

В воздухе вспыхнул сухой смешок, и сильные руки обхватили Деметру за талию, помогая подняться. Блондинка благодарно уткнулась лицом в плечо своего спасителя, жадно вдыхая его запах. Это… это не Цицерон! Хранитель пахнет лавандой и пасленом, кровью, сладким рулетом, а этот… чужой травяной запах, сквозь который явно пробивается душок собачьей шерсти. Драконорожденная резко повернула голову, встречаясь взглядом с невозмутимыми темно–янтарными раскосыми глазами босмерки.

— Ты!.. — выдохнула магесса, судорожно сглатывая. Тинтур Белое Крыло лишь улыбнулась уголками тонких губ. С легкостью взвалив на себя бретонку, эльфийка, осторожно ступая босыми ногами по дощатому полу, потащила ее к ведущей наверх лестнице. Деметра обессилено повисла в руках Соратницы, мысленно прикидывая, что же этой остроухой от нее надо. Они вместе сразили дракона… но Слышащая перед этим пыталась убить разбойницу за вознаграждение. Так что… какого даэдра?!

— Соратники безвозмездно помогают попавшим в беду жителям Скайрима, — ответила босмерка. Видимо, последнее Довакин произнесла вслух. — Тебе же просто повезло, что я оказалась рядом, когда те двое остолопов взвалили тебя на лошадь.

Удача… у нее, как у медали, две стороны. От топора палача в Хелгене ей тоже просто повезло спастись… но жизнь ей сохранил Алдуин, и лишь для того, чтобы потом пожрать ее душу. А теперь ее спасает одна из тех, чьи головы обычно красуются на пиках в назидание преступникам. Насмешка Девятерых! Но в такой ситуации выбирать не приходится…

— И все же… почему? — блондинка оступилась и едва не упала. Тинтур едва удержала ее. — Чего ты от меня хочешь? Денег? — глаза цвета стали подозрительно сощурились. — Никогда и ничего не делается просто так!

Босмерка обратила к Слышащей свое лицо. Без боевого раскраса острые черты эльфийки казались намного мягче.

— Я просто возвращаю долг.

— Долг? — после пережитого бретонка туго соображала. — Какой еще?!..

— Дракон, — пояснила Белое Крыло со вздохом. Она перешагнула через тело мертвого пирата в свалявшейся меховой броне. Голова была практически отделена от тела, темно–багровая кровь быстро въедалась в деревянный пол, — ты могла позволить ему меня сожрать, а потом спокойно забрать награду… но ты этого не сделала, — Белое Крыло ногой распахнула дверь и свободной рукой подхватила ремни стоящих в углу сумок. В одной из них Драконорожденная узнала свою. — Я уйду, как только доберемся до Солитьюда.

Легкий морской бриз запустил соленые пальцы в волосы девушек, перебирая одинаково ласково пряди цвета белого золота и осенней листвы. Еще несколько головорезов лежали в лужах собственной крови: торс одного был перерублен от шеи до паха, в глазнице второго торчала стрела с бело–серым оперением. Деметра довольно хмыкнула. Босмерка умеет не только караваны грабить. Убила их тихо, кроваво… искусство! Еще несколько душ отправились в палаты Ситиса. Но не успели волчица и вампиресса сделать и пары шагов, как на палубу корабля вбежали, размахивая оружием, очередные члены банды «Черной Крови», среди них — один маг в черном одеянии до пят и сверкающими шарами молний в обеих ладонях. Тинтур остановилась и тихо выругалась сквозь зубы, поминая яйца Сангвина, магесса ощутила, как тело Белого Крыла напряглось, словно окаменело. Глаза эльфийки лихорадочно шарили по разбойникам. Пять, семь… двенадцать человек, озабоченных жаждой крови и наживы. Босмерка швырнула сумки на пол и потянулась за висящем на поясе боевым топориком. Толпа тут же ощетинилась стрелами и заклинаниями школы разрушения. Деметра, борясь с головокружением, набрала полную грудь воздуха.

— STRUN^1! — ту’ум потряс корабль до основания, заставив его закачаться на волнах, разбойники испуганно отшатнулись. Довакин, напротив же, обессилено повисла на руках Соратницы, близкая к очередному падению в забытье. Жемчужно–серое утреннее небо нахмурилось, зарычало глухими раскатами грома, нежно–розовая полоса на востоке, за морем, вдруг заалела свежей кровью, будто вскрытая кинжалом рана. Сверкающий клинок молнии рассек пелену тяжелых угрюмых облаков и с хищным шипением вонзился в грудь мага. Тело мужчины сковало судорогой, он выпучил глаза, распахнув рот в немом крике. Молнии плясали, поражая разбойников, бандиты кинулись врассыпную. Тинтур бесцеремонно толкнула Деметру за бочки, и бретонка тяжело упала на палубу носом в кучу пакли. Высокий редгард, пытающийся перелезть через борта корабля, прерывисто вскрикнул, когда стальная стрела впилась в его тело меж лопаток, распоров наконечником мех жилета. Разбойник взмахнул руками и перевалился за борт. Лишь на полу остался лежать его правый стоптанный башмак.

***

Сумерки таяли с приходом рассвета, таял и звериный облик Вилкаса. Когда луна, бледнея, окончательно отвернулась от волка, Соратник, утомленный бегом, упал на колени. Обнаженную кожу норда тут же объял утренний холодок. Юноша отбросил спутанные волосы с лица, жадно глотая прохладный воздух. Сердце гулко стучало в груди, требуя продолжить охоту, нестись вперед за добычей. Вилкас оглянулся через плечо на Онмунда и Цицерона — Тенегрив, недовольный взваленным на него двойным грузом, отставал от оборотня на добрую версту. Северянин поднялся на ноги, морщась от боли в натоптанных ступнях. Лодыжки его и щиколотки были исцарапаны в кровь чертополохом и колючей травой, под коленом вспухал рубец от удара клешни грязевого краба. Зверь в нем хорошо помнил, как сочно хрустнул панцирь под лапой вервольфа, Вилкас невольно облизнулся, словно вновь ощутил сладкий запах крабьего мяса, пусть несъедобного, но манящего запустить в него клыки…

— Хи–хи–хи да ха–ха–ха, у волчонка хвостик спередка, — фальцетом пропел Цицерон, подпрыгивая в седле. Норд покраснел, невольно пытаясь одернуть изорванную набедренную повязку и прикрыть свой признак мужественности, но не может жалкая тряпица прикрыть корень истового северянина. Маг глухо фыркнул и швырнул перед Соратником суму с его доспехами. Тенегрив заржал, встряхивая челкой и нервно приплясывая на месте. Онмунд успокаивающе похлопал его по шее.

— Что такое, мальчик? — жеребец замотал головой, бешено вращая мерцающими алыми глазами. Цицерон соскользнул с крупа коня, напряженно вглядываясь в горизонт — над морем перламутровое небо превращалось в свинцово–серое, мечущее на покачивающийся на волнах корабль сияющие стрелы молний. Клокочущий рокот грома заставил Тенергрива испуганно взвиться на дыбы.