— До чего скучный прием, — девушка потянулась, — мне пришлось добрые пол часа выслушивать разглагольствования Огнебородого о Королеве–Волчице. Кто бы мог подумать, что от одной черепушки в тиаре будет столько шума, верно?

— Смысл не в костях, душа моя, а в тех, кому они принадлежали, — не говорить же жене, что в детстве бабка пугала Онмунда и его братьев рассказами о королеве Потеме. И сторожевую суку их так же звали. Ох, и злющая была псина. — Королева настолько жаждала власти, что просто не могла упокоиться с миром.

— Все проблемы от этих Септимов, — Довакин перевернулась на живот, задумчиво глядя на пляшущее в очаге пламя. Один заказ на императора и его кузину чего стоил.

— А как же Тайбер Септим? — северянин опустился на постель рядом с Деметрой. — Он же причислен к лику богов.

— А как же гражданская война? — девушка тряхнула золотистыми локонами. — Из–за Конкордата дороги постоянно патрулируются альтмерами, всюду сующими свой нос! Не все ли равно, кто во что верит и кто кому поклоняется?

— Что на счет даэдрапоклонников? — меньше всего сейчас мужчине хотелось говорить о богах, альтмерах и восстании. Всего этого он уже вдоволь наслушался на званом ужине в Синем дворце. — Это же демоны! А некоторые люди и меры поклоняются им с таким рвением…

— Не все! Меридия и Азура, например, не считаются однозначно злыми, — магесса сморщила носик. — Все, мне надоело. Эти разговоры потеряли свою притягательность после сегодняшнего вечера. Осталось лишь поболтать о драконах, что бы мой сон сегодня был крепким.

— Ну… я знаю другой способ тебя усыпить, — маг мимолетно поцеловал ее плечо. Бретонка хихикнула и подалась к нему. Стук капель дождя по крыше и окнам, молящий впустить в покои тана холод и пронизывающий морской ветер, глухим эхом отдавалось в стенах Синего дворца. Деметра села на колени к мужу, обвив ногами его за пояс, руки вампирши крыльями легли на его плечи. Война, драконы, скучные до зубной боли советники и щедро приправленная безумием любовь Цицерона растворились в шепоте дождя и уютном потрескиванье поленьев в камине. Довакин толкнула мужа на перину, когда тихий, на грани слуха, хруст пробежался холодком по спине девушки. Неужели злокрысы завелись? Вновь треск, уже несколько громче. Деметра обернулась, резко, так что волосы хлестнули ее по лицу. Шум шел из угла комнаты, за шкафом. Там валялась простая холщовая сумка, которую эльфийка прихватила на борту «Черной крови». Глаза Слышащей заискрились расплавленным серебром.

— Деметра, в чем дело? — обеспокоенный голос Онмунда показался далеким. Обнаженная, бретонка соскользнула с постели и подошла к суме, в которой уже что–то шевелилось. Маг наблюдал за ней с нескрываемым удивлением. — Что–то не так?

Блондинка неопределенно качнула головой. Ворс медвежьей шкуры, лежащей на полу, щекотал ее босые ступни. Сумка тем временем шевелилась уже куда резвее. Она завалилась на бок, внутри нее что–то громко хрустнуло, и из складок материи и потертой кожи на свет показалась крошечная чешуйчатая когтистая лапка. Магичка вскрикнула от удивления.

— Обливион меня подери, что за…

— Что там?! — подскочивший Онмунд обнял ее за плечи, отстраняя и загораживая собой. Из угла донесся звук, напоминающий тихий писк и плач ребенка. Норд опасливо развязал узлы на сумке и грязно выругался, когда из темного, пропахшего тиной и солью нутра мешка показалась мордочка новорожденного аргонианина. Мутные серо–зеленые глазки, шишечки рожек и едва заметные спинные пластины. Ящерка тоненько заплакала, пытаясь выбраться из сумки и оков скорлупы.

— Фу! — взвизгнула бретонка. — Ну и мерзость! Онмунд! Убери его!

— Ты чего? Это же всего лишь ребенок, — мужчина укоризненно покачал головой, опускаясь на колени рядом с аргонианчиком. Малыш запищал, почувствовав его запах, потянулся к нему, но ножки и хвостик запутались в ремне и кожаных шнурках. Ящерка принялась перебирать лапками, пытаясь освободиться, но лишь сильнее запуталась. Норд со смехом подхватил ее на руки и принялся бережно распутывать узлы.

— Да, ребенок… скользкий, липкий, чешуйчатый гадкий ребенок, — Довакин передернула плечами, брезгливо поморщившись, и угрюмо прошествовала к кровати. Избавилась от одного чокнутого паяца, зато получила новорожденное земноводное. Деметра горестно застонала, прижимаясь щекой к прохладной подушке. Боги, за что ей это?!

***

— Да ты хоть знаешь, кто я?! Убери свои руки, ублюдок! Отпусти меня! — Сибби Черный Вереск истошно надрывался в руках двух разбойников из банды Белого Крыла. Он дергался, сучил ногами, судорожно бился в тщетной попытке вырваться. Некогда роскошные одежды были испачканы, воротник бархатного длиннополого кафтана грубо оторван, а на сапогах недоставало серебряных пряжек. Орки громоподобно хохотали, глядя на его жалкие потуги освободиться. Юноша обратил потемневшее от гнева лицо на атаманшу, восседающую над своими прихвостнями. — Паскуды! Висельники! Вы знаете, кто моя мать?! Я велю повесить вас на собственных кишках!