— Я… мне нужно на воздух, — выпалила она. Сунув Уну или уже Лис в руки мужа, вампирша принялась судорожно натягивать на себя платье. Кое–как приведя себя в порядок, она бросилась к двери, на ходу обувая туфли. — Я скоро вернусь.

Хлопок дубовой двери вывел Онмунда из забытья. Несколько секунд глядя в пустоту, маг не двигался, лишь прижимал ящерку к себе. Малыш притих и поджал хвостик, мелко дрожал. Норд завернул его в овечью шкуру и уложил на постель.

— Спи, — выдавил он, — засыпай, а я… мы скоро придем, не бойся.

***

Офицер Братьев Бури сразу заприметил миленькую блондиночку, такую нервную, разгоряченную… наверняка, служанка из дома ярла, которая перебрала с медом. Вон как щечки раскраснелись. Девушка выскользнула из таверны, и северянин, мысленно вознося хвалу Дибелле за такую удачу, поспешил за ней. Какая девка откажется Брату Бури, освободителю и борцу за свободу? Уж из одного патриотизма любезной быть обязана.

Он зажал ее за таверной, прижал к стене и грубо облапил служанку за грудь, жадно и нетерпеливо сопя. Нет, даже не верится, что такая птичка в его силки попала! Чистенькая, красивая и пахнет от нее приятно. Северянин намотал ее светлые волосы на кулак и потянул, вынуждая служанку запрокинуть голову. Мало ли, вдруг ей надумается покричать. Девицы любят себе цену набить.

— Ну, красавица, согреешь храброго воина? — пропыхтел мужчина, стаскивая с головы выдубленную медвежью голову. Луна отражалась в глазах девушки, словно наполняла их серебром. Тонкие ломаные черные линии вокруг ее губ, которые казались ему разводами помады, оказались вылезшими венами, из-под верхней губы показались клыки, острые словно кинжалы. Разомлевший от вина и похабных мыслей, северянин даже не сразу понял, кого он держит в объятиях. Тонкие белые руки легли ему на шею, сдавили с невероятной силой, будто пытались выдавить из него жизнь. Мужчина захрипел, вцепился в хрупкие запястья, перед глазами поплыло, и звезды на небе отчего-то взорвались ослепительно белыми вспышками, осыпая искрами Фолкрит. Брат Бури не сразу почувствовал, как острые клыки впились в его шею, как легко лопнула кожа, и кровь, горячая, остро–соленая, окропила губы вампирши. Она жадно урчала, глубоко и рвано дышала, раздирая ногтями грудь воина, обнаженную в вырезе рубашки. Он был еще жив, когда она насытилась и разжала руки. Мужчина упал на траву, едва слышно скуля и прижимая ладони к ране. Земля впитывала темно–багровые капли не менее охотно, чем напавшее на него даэдрово отродье.

— Помогите… — прохрипел он, — кто-нибудь… Стендарр, Мара, Акатош… Талос!.. — слова перемежались с бульканьем крови, покидающей его тело, со свистами, вырывающимися из груди Брата Бури. Тьма смыкала вокруг него клыки безжалостно и неотвратимо, и вот впереди показались холмы Совнгарда, и Тсун, приветственно улыбаясь, протянул к нему руки, принимая сына Скайрима в чертоги Шора, как вдруг норд словно провалился в пропасть… летел вниз, все глубже и дальше под зловещий смех Ситиса, сжимающего его тело в своих костлявых руках…

***

— Свен! Эй, Свен, ты куда пропал? — голос женский, визгливый, вызывающий нестерпимый зуд в ушах, донес до нее ветер. Деметра вжалась спиной в стену, скрываясь в тени ярлова дворца. У ее ног захлебывался кровью, хлещущей из растерзанного горла, Брат Бури, хотя душа его была уже на полпути в Царство Пустоты, а торопливые шаркающие шаги и запах давно немытого тела все приближались. Довакин торопливо вытерла рот и подбородок, скорее размазывая кровь и оставляя на лице алые разводы. Паника нарастала в ее душе. Из Фолкрита не выйти, стража только караул сменила. У таверны — пьяные дружки ее ужина, а какая-то девица подходит все ближе и ближе… ветка хрустнула под чьей-то ногой, бретонка зашипела и вскинула руку, но ее безжалостно заломили магессе за спину. Девушка яростно взвизгнула, но широкая ладонь, пахнущая календулой и горноцветом, зажала ей рот. Магичка извивалась, брыкалась и лягалась, но ее держали крепко. Наконец, ей удалось ударить неприятеля по ноге и со злорадным удовлетворением услышала его стон боли.

— Прекрати, провалиться тебе в Обливион! — прорычал Онмунд. — Это же я…

На секунду Довакин расслабилась, обмякла в его объятиях, но уже через мгновение разъяренно взглянула на мужа. Его лицо выделялось в ночном полумраке бледным пятном.

— Зачем ты пошел за мной?! Что тебе… ты… ты все видел? — блондинка отшатнулась, прижимая похолодевшие руки к груди, но колдун вновь грубо привлек ее к себе.

— Тише, нам нужно уходить, — мягкая льняная накидка легла на плечи магессы, капюшон скрыл окровавленное лицо, — скорее, пока тебя не увидели.

Норд подхватил жену на руки и опрометью бросился прочь. Они скрылись за углом как раз в тот момент, когда истошный крик, полный ужаса, услышали обе луны.

— Свен! А-а-а-а-а!! Убили, его убили… вампиры! В городе вампиры!

Оказавшись в комнате, Деметра кинулась к корытцу. Вода уже остыла, но бретонка этого словно не замечала. Вода, стекающая по пухлым губам и точеному подбородку, розовела от крови северянина, руки девушки мелко тряслись. Муж видел… Онмунд видел, как она кормилась! Видел, как она питалась человеческой кровью… ополоснув лицо, магесса запустила пальцы в золотистую копну своих волос. Теперь он точно бросит ее! Кому… кто же захочет себе такую жену?! Пытаясь сдержать слезы, блондинка принялась с остервенением стаскивать с себя платье. На его воротнике и груди распустились гроздья темно-багровых клякс. Она вздрогнула, когда ласковые пальцы супруга начали распускать шнуровку на талии. Юноша молчал, задумчиво хмурился и кусал губы. Деметра не знала, что ей сказать. Мысли лихорадочно метались в голове, грудь словно сдавило стальными тисками. Магичка казалась себе натянутой словно струна, а маг был бесстрастен и холоден, будто ледяной атронах. Когда платье упало к ее ногам, Онмунд обнял ее, зарываясь лицом в локоны жены. Он чувствовал, как она дрожит. Ладони мага успокаивающе гладили ее по спине.

— Ты же можешь избавиться от этого, — прошептал он, — это ведь лечится, правда?

— Родной, тут все намного сложнее…

— Сложнее?! — северянин приподнял ее лицо за подбородок. Волевое сильное лицо, которое так любила Довакин, превратилось в гримасу боли, отчаяния и непонимания, в синих глазах плескались горечь и боль. — Деметра… любимая, это ведь проклятье! Ты же пьешь кровь!.. пожалуйста… есть же лекарство, правда? Я узнаю, я соберу денег…

— Онмунд… — магесса взяла его лицо в ладони. Этот недуг уже въелся в ее тело и душу, стал частью ее. Она привыкла… привыкла быть чудовищем. Блондинка робко коснулась горячих губ мужа, прижимаясь к нему всем телом. Маг ответил на поцелуй жадно и яростно, руки норда забрались под тонкую ткань рубашки жены, блуждали по ее телу, массировали и сжимали упругую девичью грудь. Колдун хотел забыться, раствориться… его жена, его Деметра — вампир. И он любит ее, сходит с ума от ее поцелуев… разве эта болезнь должна помешать ему любить Довакин?.. Онмунд усадил супругу на стол, и бретонка, сладко улыбаясь, развела колени в стороны, но серые глаза полны тревоги. Юноша обнял Драконорожденную за тонкую талию, его дыхание опалило кожу шеи девушки.