С меняющимися эмоциями я беру ее протянутую руку и понимающе киваю.

— Дело в том, что я не знаю, получится ли у вас вернуть меня обратно. Вот кто я теперь. Даже если помню, кем я некогда была, и кем мы были друг для друга, сейчас я не та. Либо вы принимаете меня такой, какая я есть, либо отпускаете, — оставляю выбор за ними.

— Мы принимаем тебя, — вмешивается Стефани. — Мы тебя любим. Нам сложно отпустить ту, какой ты была, но мы постараемся. Просто не оставляй нас снова.

Так больно, в глазах стоят непролитые слезы. И я понимаю, что им плохо со мной. Точно так же, как и Деде. Я вернулась в их жизнь, но не той, которую они помнят. Они помнят энергичную, бесстрашную, непосредственную девушку.

Они остались со мной.

Это, в свою очередь, успокаивает меня. Но я одинока и узнаю свой путь, сделав его очередным опытом в моей жизни. Это не управляет мной. Это эмоции, через которые я дышу.

Прежде чем они уходят, Стефани вручает мне свой номер телефона, чтобы передать Деррику, который радостно принимает его.

Потом я сажусь в свою машину, Деррик дотошно давал мне уроки того, как водить машину, и я еду в спортивный зал. Я часами наношу удары ногами и руками по боксерской груше, надеясь стряхнуть неопределенность сегодняшнего дня. Поход в спортзал — это мое величайшее снятие стресса. Физическая усталость и гордость как мини-отпуск для моего мозга, я теряюсь в этом.

Но даже после того, как я прошла точку нормальной усталости, продолжаю, потому, что разочарование дня счастливо обосновалось на моей шее и плечах. С каждым ударом борюсь с демонами, скрывающимися в темноте, и я не успокаиваюсь, пока не ощущаю Деррика позади себя. Истощенная, оглядываюсь на него и вижу, что он такой же потный, как и я.

— Пора идти, Рокки, — говорит он мне.

Замечаю, что он прав. Наступила ночь, и солнечные лучи больше не пробиваются через входную дверь тренажерного зала.

— Как давно ты здесь? — спрашиваю я, следуя за ним в раздевалку.

— Чуть больше часа.

— Бездельник, — дразню я.

Он толкает мое плечо своим.

Я беру полотенце из своей спортивной сумки и вытираю пот, который капает с лица, прежде чем сделать глоток из бутылки. В молчании Деррик провожает меня к моей машине, но останавливается перед дверью, прежде чем я могу открыть ее.

— С кем ты там боролась?

— Боролась? — смеюсь я, уже зная, о чем он говорит. — Деррик, я наносила удары по боксерской груше. Ты же знаешь, что я тренируюсь для следующего спарринг-матча.

— Чушь, — утверждает он, его глаза нацелены на меня, не позволяя уйти от ответа. Опустив плечи, я вздыхаю.

— Встреча со Стефани и Эмбер была странной. Завтра вечером они хотят со мной пойти на вечеринку, и они всем сказали, что я туда собираюсь, — объясняю я свою позицию. — Это просто... ну, они говорили о людях, которых я должна знать, или как будто все еще знаю их. Они этого не понимают, или я чего-то не понимаю, — пожимаю плечами, не желая встречаться с ним взглядом.

— Ты хочешь идти на вечеринку? — спрашивает он.

— Нет.

— Так не ходи, — просто констатирует он.

Деррик всегда делает вещи проще, чем они являются на самом деле, или я делаю все сложнее, чем оно должно быть. Он или я, но думаю, это действительно не имеет значения.

— Но как же нормальная жизнь?

— Мне показалось, что до сегодняшнего дня у тебя была вполне нормальная жизнь, — отмечает он.

— Нормальная жизнь состоит из намного большего, чем ты и Деда, — расстроившись, я махаю руками в воздухе и отчаянно шагаю перед Дерриком. — У меня есть диплом со степенью, но нет работы. Я должна вернуться к преподаванию, но не могу оставить дом, если это только не поездка сюда, — говорю я, указывая на тренажерный зал. — Я остаюсь в своей комнате и рисую или пишу красками. Вот и все. Это все, что я делаю.

— Холли, — говорит он, медленно хватая меня за руку и я перестаю двигаться, пока его рука приближается к моей. — Ты прошла через многое. Дай себе некоторое время, чтобы приспособиться. Если ты спросишь меня, то ты делаешь это просто замечательно.

Отлично, начинаются слезы, и я смотрю на Деррика, надеясь, что он поймет.

— Я хочу большего, чем просто замечательно. Я хочу быть нормальной.

Сегодня вечером я снова ее видел. И я продолжаю наблюдать за ней каждую ночь, когда она уходит из дома, чтобы отправиться в тренажерный зал.

Было смешно наблюдать за ней, за тем, как она учится защищать себя, и я понял, что тоскую по ночам, когда она била по моей груди, умоляя прекратить. Ее слезы, крики и кровь были самой настоящей местью, и я скучаю по ней.

Я увидел ее плачущей на парковке тренажерного зала, все еще растерянной и испуганной — и это приносит мне умиротворение, которое я не испытывал с тех пор, как она сбежала. Я думал, она забыла меня, но это не так.