Я смотрю в глаза Трэвиса, видя в них сочувствие и желание понять меня. Почему он выбрал меня — мне неизвестно. Но, похоже, я выбрала его.

— Несколько месяцев назад я была похищена, — говорю, держа руку так, чтобы он молчал. — Похищена, — заявляю я, уточнение было необходимо. — Я не помню этого, но я отсутствовала в течение шести месяцев.

Слушая морской рев и ощущая ветер на нашей обнаженной коже, я продолжаю рассказывать ему историю, которую слышала уже десятки раз, только на данный момент это ощущается более личным. Эта история никогда не звучала с моей точки зрения. Это оттого, что полиция взяла на себя всю историю, правильную версию. Мы знаем даты, когда я пропала и когда меня, блуждающей по лесу, нашел Деда. Те многочисленные травмы, которые я получила, вместе со сроками немного намекали на то, что это реальная история.

— Так ты ничего не помнишь? — спрашивает Трэвис, ласково выводя маленькие круги на моей спине.

Я опираюсь на него, игнорируя стеснение в груди, и слушаю стук моего израненного сердца и сердца, бьющегося в его груди.

— Ничего, — отвечаю я. — Никого, — просто нескончаемая тьма, что калечит мою душу.

Трэвис целует меня в плечо и в неверии качает головой. Мы сидим в тишине в течение длительного времени, в то время как Трэвис осознает то, что я сказала ему.

— Я помогу тебе, — говорит он, наконец.

Оглядываюсь на него, не понимая, что он имеет в виду.

— Вместе мы можем попытаться помочь тебе вспомнить.

Я вздыхаю. Так много людей пыталось помочь мне, и я разочаровала их всех.

— Трэвис, я хочу вспомнить. Правда. Но это не то, зачем я приехала сюда.

— Тогда зачем ты приехала? — спрашивает он.

Чтобы встретить тебя.

— Так я могу выяснить, как быть более независимой. Таким образом, я могу научиться жить снова, — чтобы найти место, где я не всегда разочаровываю кого-то.

Трэвис кивает головой, и я знаю, что он понимает или, по крайней мере, хочет понять.

— Итак, давай жить.

Он помогает мне подняться на ноги и оборачивает свою руку вокруг моей талии. Мое сердце выбивает имя Трэвиса, пока он ведет нас прогуляться вдоль берега. Волны манят нас, но мы продолжаем идти вместе. Мы ступаем на тот путь, который определила для нас судьба. Руки Трэвиса выжигают отпечатки пальцев на моем искалеченном сердце.

Я хочу жить. Я хочу ощущать.

— Пойдем кататься на велосипеде, — лучезарно улыбаюсь ему.

— А, так ты имеешь в виду велосипед... — поигрывает бровями он, дразня.

— Велосипед, Трэвис, — закатываю глаза, повернувшись так, что он не может видеть мою улыбку.

— Просто будь осторожна, чтобы не споткнуться о мою подножку и не упасть.

Банально. Так банально. Но все равно моя улыбка становится шире.

Я сижу внизу на диване, пока Эрика спит после приема снотворного, которое я дал ей сегодня утром.

Она проснулась взволнованная, растерянная и напуганная. Затем злилась, когда не получалось сформулировать слова, которые она хотела произнести. Я пытался объяснить ей, что понял ее, но она не слушала. Эрика металась в кровати, пытаясь встать, но ее тело не было готово к этому, и я вынужден был дать ей успокоительное. Моя душа разрушена и разбита. Я стоял возле нее, держа за руку, не желая больше ничего, кроме как успокоить ее, тогда ее тело наконец-то сможет отдохнуть. Сопротивление Эрики сжигало меня, и я пытался сдержать слезы, когда смотрел на нее. В ее пристальном взгляде отчетливо просматривалось обвинение в предательстве.

Сегодня плохой день. Ее врач надеется, что все наладится, и он хочет регулярно видеть ее на магнитно-резонансной томографии, таким образом, он может наблюдать за ее мозгом, чтобы увидеть, есть ли какие-либо изменения. (Примеч. магнитно-резонансная томография (МРТ) — томографический способ исследования внутренних органов и тканей с использованием явления ядерного магнитного резонанса). Я уже знаю, что нет, и никогда не будет. Сначала надежда закралась в мою голову, но она была слишком далеко, вне досягаемости, поэтому я не был столь разочарован, когда понял, что моя Эрика ушла навсегда.

Я встаю со стула и начинаю вышагивать, в то время как наш сын Бэб готовит нам ужин. В его двадцать с небольшим лет он еще наивен, молод и считает, что все хорошо. Эрика находится в худшем настроении, в котором она, кажется, в сознании, но ничего не напоминает ее прежнюю. Предыдущий опыт мне подсказывает, что это продлится день, возможно, два. Потом однажды она проснется, не понимая мучений, которые мы пережили.

Когда я сказал врачу про ее тревожное состояние, он предложил мне положить ее в дом престарелых, но это не вариант, и не потому, что это моя обязанность как мужа заботиться о ней, а потому, что я бы начал чахнуть без нее. Она моя цель, чтобы дышать, питаться, функционировать. Эрика всегда была рядом со мной с того дня, она спасла меня от моих собственных демонов.