Шрифт:
Скажем прямо, и в новом романе Кочетов остался Кочетовым — с его то полемическим, остро–усмешливым, то достоверно психологическим стилем. Со скрупулезной точностью историка рисует он картину защиты рабочего Петрограда от белогвардейских банд генерала Юденича, опираясь на документы, раскрывает решающую роль Ленина в том, что Питер не был сдан лютым врагам, мечтавшим залить его улицы рабочей кровью.
…Трудный девятнадцатый год. После отъезда Советского правительства в Москву, оставшийся в Петрограде карьерист и двурушник Зиновьев проводит свою сепаратистскую политику. Вместе с Троцким, прикрываясь крикливыми ультралевыми фразами, он готовит по существу сдачу города Юденичу. Против сдачи категорически выступает Ленин. И петроградские большевики грудью заслоняют свой город от нависшей над ним беды.
Новый роман Всеволода Кочетова, несмотря на то, что автор кое–где перенасыщает его историческими документами и деталями, остро драматичен и читается с усиливающимся интересом. Мы видим, что борьба за красный Питер стоила революционному народу немалых жертв. Враги революции беспощадны. Они зверски расправляются с теми, кто, будучи честен, переходит из их лагеря на сторону большевиков; гибнут многие герои романа.
Писатель образно показывает «угол падения» всех тех, кто посмел идти против своего народа, против Советской России. На страницах, посвященных подвигам народных героев, ощущается глубинная перекличка нового кочетовского романа с «Железным потоком» Александра Серафимовича, «Чапаевым» Дмитрия Фурманова и другими патриотическими произведениями о гражданской войне. И дело тут не в литературных стилях, а в пафосе борьбы, одухотворяющем эти романы.
Всеволод Кочетов отнюдь не повторяет то, что было сказано до него> а говорит свое, новое слово. Пожалуй, давно в нашей литературе не было такого детального, многостороннего изображения борющихся станов и тех, кто мечется, путается между двух огней. Одной субъективной честности маловато для того, чтобы полностью осознать и принять правду века. Необходима добрая идейная закалка, которую получили в свое время бойцы ленинской гвардии и которую каждому новому поколению надлежит у них перенять. В этом смысле роман писателя по–хорошему современен. Он идейно обогащает нашего читателя.
Новый роман Всеволода Кочетова убедительно говорит о том, что родники советского патриотизма поистине неиссякаемы. Орден Октябрьской революции на груди писателя глубоко символичен.
ДЫХАНИЕ СТЕПЕЙ
Помнится, на фронте, где–то в Венгрии, мне в руки попала тоненькая поэтическая книжка Анатолия Софронова. В ней были сочные, колоритные портреты земляков поэта, лихих донских и кубанских рубак, тех, что после победы, сняв шинели, постучались в софроновские комедии и драмы…
Поразило меня одно стихотворение с бесхитростным застенчивым названием — «Подснежник».
И весь он, весь он голубой, Необъяснимо чист и светел. Его касается губой Бредущий с юга пьяный ветер. А от него невдалеке, У входа в душную землянку, На покосившемся пеньке Сидит с ребенком партизанка. Лицом уткнувшийся в платок, Еще беспомощный, несмелый, Он темно–розовый сосок Губами ищет неумело…Сколько целомудрия, жизнелюбия было в портрете этой партизанской мадонны! Полет в партизанский край, где Софронов написал свою знаменитую эпическую песню «Шумел сурово Брянский лес», ставшую своеобразным гимном народных мстителей, неожиданно затронул в сердце поэта сокровенные лирические струны.
Быть может, самое главное в его лучших стихах — песенная сила. Иногда она течет скрытно, иногда буйно пробивается наружу. Вот вишня, что оказалась сильнее войны и расцвела на пепелище, заставив тоскующую хозяйку думать о новом жилье. А вот суровый бессмертник — память о погибшем молодом казаке, бессмертник, давший название всей этой цельной песенной книге, выпущенной Воениздатом.
Как будто из меди его лепестки, И стебель свинцового цвета… Стоит на кургане у самой реки Цветок, не сгибаемый ветром.А что такое «Полынок» — стихотворение или песня? И хотя поэт не включил его в раздел песен, безусловно, это песня, еще не нашедшая своего композитора.
Для того чтобы стих стал песней, нужна его особая прозрачность, непосредственность. Без всего этого настоящей песни не получится. В софроновских стихах и песнях чувствуется южнорусский характер, характер жителя бескрайних донских степей, своеобразный пейзаж которых поэту удалось нарисовать двумя известными строками.
От Волги до Дона — казачьей реки — Сидят на курганах орлы–степняки.У каждого настоящего поэта есть свой заповедный родимый край со своими красками п запахами, которые непременно найдут отзвук в его стихах на самые разные темы. Анатолий Софронов, как борец за мир, много поездил по белому свету и, кажется, побывал на всех континентах, кроме Антарктиды. Из его заграничных стихов особенно трогает стихотворение «Ночь в Каире», может быть, потому, что в нем чувствуется та же скрытая песенная сила.