– Я хорошо понимаю, что главным предметом обмена для советской стороны является линкор "Негато". Это очень хороший корабль, по своим боевым качествам мало чем уступающий нашему самому мощному линкору "Ямато". В списке обмена "Негато" стоит в самом конце, но если советская сторона проявит благоразумие и доброту, мы готовы начать обсуждение по нему в самое ближайшее время - заявил японский переговорщик самым доброжелательным голосом.

– Что подразумевается вами, господин Миядзава под понятием доброты и благоразумия?
– невинно осведомился Яков Александрович, хорошо понимая, откуда дует ветер.

– Ваша готовность к обсуждению продления пакта о не нападении, господин Малик - сказал японец, улыбке которого в этот момент могло позавидовать само лучезарное солнце.

– Мы всегда были готовы к обсуждению любого вопроса со своим восточным соседом, но в сложившихся условиях пакт 1941 года полностью изжил себя. Очень многое поменялось в нашем мире, если не сказать, что всё. Поэтому, он нуждается в коренном переосмыслении и может быть подписан только после соответствующей переработке. Такова позиция моего правительства и отступать от неё оно не намеренно.

– Что же нам мешает начать эти переговоры?
– искренне удивился Миядзава.

– Советская сторона не против этого, но прежде чем начать обсуждения этого вопроса, мы хотели знать, как далеко готова шагнуть Япония в этом процессе. Ведь сейчас, в большей степени японская сторона нуждается в нем и, следовательно, должна пойти на некоторые уступки - Малик выжидательно посмотрел на собеседника и не увидел улыбки на его лице. Миядзава был очень сосредоточен, начав открывать свои карты.

– Ради долгих дружеских отношений с Советской Россией, японское правительство готово пойти на нейтрализацию вооруженных сил Маньчжуо-Го, передислоцировав их с северных границ к столице южной Маньчжурии - Мукдену. Кроме этого, мы готовы отказаться от рыбных концессий в Охотском и Японском море, на компенсационной основе - торжественно изрек Миядзава, но его слова нисколько не обрадовали его собеседника.

– Нейтрализация войск Маньчжуо-Го это очень хорошая новость, которой мы добивались более десяти лет. Я искренне рад это слышать, однако на нынешний момент этого недостаточно. Для заключения прочного и добрососедского мирного договора, Советский Союз требует исполнения трех условий. Передача в полную собственность советской стороне Китайско-Восточной железной дороги, возвращение южной части Сахалина и отказ от Курильских островов - буднично перечислил Малик и от его слов глаза у Миядзавы широко раскрылись.

– Но ведь это совершенно невозможно!
– искренне изумился японец.

– Дипломатия это такой инструмент, посредством которого невозможное можно сделать возможным. Давайте начнем обсуждать это невозможное, и быть может, придем к разумному консенсусу, - предложил ошарашенному Миядзаве Малик, - а пока давайте вернемся к нашим спискам. Что кроме нефтепродуктов, вы хотели бы получить за крейсер "Мёко"?

Торги между двумя высокопоставленными персонами продолжились.

Глава III. Выбор пути.

Докладывать о срыве столь тщательно подготовленной операции, которая должна была поставить финальную точку в войне, всегда трудно. Трудно вдвойне, когда все от тебя ждут победных реляций и оглушительного успеха, но если при этом ты понес ощутимые потери, а неприятель нет, трудности доклада увеличиваются троекратно. Именно такая троекратная тяжесть давила на плечи генерала Макартура и адмирала Нимитца, прибывшего в Вашингтон на доклад к президенту Трумэну.

Направляясь в Белый дом, они ожидали тяжелого разговора, однако разноса не последовало. Вопреки привычному порядку приема, Трумэн принял военных не в своем рабочем кабинете, а в каминной гостиной. Этим, президент как бы давал знак, что настроен на миролюбивую беседу, без криков и угроз.

Три последних месяца, несколько переменили нынешнего властителя Овального кабинета. И хотя в душе он по-прежнему остался боксером драчуном, готовым в любой момент нанести противнику хук с левой, но вспышки его агрессии стали не так часты как прежде. На фоне череды перенесенных неудач, пришло обретение определенной мудрости, что одними криками и угрозами в отношении своих подчиненных проблему не решишь.

Поэтому, когда председатель объединенных штабов доложил президенту о срыве операции "Даунфол" Трумэн не разразился бранью и не устроил истерику, как это было бы три месяца назад. Президент мужественно проглотил пилюлю, преподнесенную ему судьбой, чем вызвал уважение у военных. Молча выслушав список понесенных вооруженными силами США потерь, он предложил вызвать Макартура и Нимитца на доклад в Вашингтон.

– Хочу услышать не сухие строчки докладов, а свидетельства живых очевидцев - пояснил председателю Трумэн.
– Это позволит лучше понять случившуюся трагедию и решить, что делать дальше.