***

Всё валилось из рук, путались термины и названия, забывались имена — кошмарный день, длинный, словно тысячелетие.

Как же хочется поскорее вернуться домой! Постоять под горячими струями, докрасна растереть полотенцем усталое тело, не спеша поужинать, поглядывая в сумеречное окно.

И думать, думать, вспоминать…

По дороге домой Джон заскочил в магазин, купил кое-что перекусить, купил хорошего вина — хотелось расслабиться, отпустить нервозность и беспокойство.

Он отдышался только у дверей их квартиры. Дома…

Заплаканные и испуганные глаза миссис Хадсон его оглушили и ослепили. На мгновенье он почувствовал себя абсолютно пустым.

— Джон…

— Где он?

— Спит… Уже очень давно.

Джон рванулся наверх, и ему казалось, что ноги его с каждой секундой всё глубже врастали в пол — так невыносимо тяжело давался каждый сделанный шаг. Бесконечное количество ступеней! Гостиная так далеко, что дойти до неё нет никакой возможности! И время растянуто бесконечно — он поднимается по лестнице уже целую жизнь.

Комната освещена очень слабо — лишь отблеском угольков в камине и неярким кругом настольной лампой под коричневым абажуром, но лежащий на диване Шерлок вырисовывался так отчетливо и так ярко, словно обладал собственным внутренним светом.

Он спал очень крепко. Лицо расслаблено и безмятежно. И так потрясающе молодо! Непривычный загар был заметен даже в полумраке гостиной.

Он лежал на спине, сложив на груди руки так, будто прикрывал ими сердце, прятал его, а может быть, защищал, и сердце это безумно хотелось поцеловать.

Джон будет помнить этот момент всю свою жизнь. Всю, наполненную любовью и страстью Шерлока жизнь… Полумрак, идущее от камина тепло, неслышное дыхание, спокойное лицо — всё это навсегда останется в его памяти.

А сейчас он смотрел на Шерлока и впервые чувствовал себя по-настоящему живым.

Позади раздались негромкие шаги, и Джон, обернувшись, по-детски прижал палец к губам, боясь, что вошедшая миссис Хадсон разбудит Шерлока. Этот непосредственный, давно уже позабытый жест вдруг принёс его душе такое сильное облегчение, что Джон удивленно подумал, как мог он носить в себе эту неимоверную тяжесть всё это бесконечно долгое время.

Он тихо отошел от дивана и, обняв миссис Хадсон за плечи, снова увлек её вниз, где в темной прихожей одиноко стоял на полу брошенный им пакет с дорогим вином…

*

— Он открыл дверь своим ключом, Джон, — тихо рассказывала миссис Хадсон, вытирая платком вновь набежавшие слёзы. — Я едва не умерла, увидев его, но он сразу же меня обнял… Джон, я до сих пор не могу поверить.

— Почему вы не позвонили мне?

— Он сказал, что очень устал, что засыпает на ходу, и что ни к чему срывать вас с работы.

— Безумец!

— Джон, я счастлива. Больше не отпускайте его никуда.

— Не отпущу…

Они шептались как два заговорщика в кухне у миссис Хадсон, пили чай и чутко прислушивались к каждому звуку в квартире.

— Я пойду. Посижу рядом с ним…

Шерлок спал, всё так же прикрывая свое беспокойное сердце руками, а Джон долго смотрел на него и не мог насмотреться.

«Ни о чем его не спрошу, — думал он. — Захочет, расскажет сам, а не захочет… Это совершенно не важно. Главное — он вернулся».

Он не заметил, как задремал. Усталость и потрясение не прошли для него даром — силы его покинули. Он не знал, как долго продлился сон, но очнулся так резко, словно содрогнулась Земля, словно тысячи голосов обрушились на него оглушительным воплем.

Распахнув глаза, он встретился взглядом с глазами смотрящего на него Шерлока.

— Привет, Джон. Напоишь меня чаем?..

*

Джон не мог поверить своим глазам — освещенные ярким светом кухонной лампы, волосы Шерлока серебрились тонкими нитями седины.

— Шерлок…

Шерлок перехватил его взгляд и слегка улыбнулся.

— Ерунда.

Они не обнялись, они слились телами — тесно и жадно…

«Мы обжимаемся, — мелькнула неуместная, совершенно дурацкая мысль, но так и продолжала опьянять Джона своей очевидностью. — Мы обжимаемся… Обжимаемся… Обжимаемся…»

Невозможно было оторваться друг от друга даже на миг.

Джону невыносимо хотелось положить Шерлока на пол, лечь на него сверху, вдавиться в него, влиться, врасти, раздвинуть ему ноги, почувствовать его дрожь, его запах и вкус, услышать грохот его уже неприкрытого ладонями сердца, сжимать его, впиваться в него, любить его…