— Мне жаль, — сказала мама одними губами.

Я знал, что она говорила не об отце, а о Хлое и о том, как много она значила для меня. И ей было жаль, что скоро это закончится.

Хлоя вырвалась из моих объятий и пошла за майкой, которую молча натянула на себя перед тем, как подойти к маме, чтобы попрощаться. Потом она пошла в сторону моей машины и стала ждать меня.

— Не хочешь поехать куда-нибудь и провести время? — спросил я ее, когда выехал с подъездной дорожки.

— Нет. Я просто хочу домой, — сказала она, смотря на свои колени.

— Уверена?

— Да, Блейк. Я уверена.

После того, как я подбросил Хлою домой, я действительно не хотел находиться в доме со своим отцом, поэтому пошел в гостевой домик.

— Сколько? — спросила мама, протягивая мне напиток, сидя напротив меня на диване.

— Четыре недели.

Ее взгляд погрустнел.

— Мне жаль, Блейк.

— Я не знаю, что мне делать, мам. Я просто не готов отпустить ее.

Мама вздохнула.

— Просто спроси себя: если бы тебе нужно было описать дни, которые ты проводишь с Хлоей, какого бы цвета они были, черного или красного?

Я улыбнулся, вспоминая тот день, когда она рассказывала мне о днях, когда получала письма написанные, красными и черными чернилами. Черные письма несут в себе плохие известия. Как когда узнаешь о чьей-либо смерти. Красные были их противоположностью. Радостные вести и что-то очень неожиданное.

— Красные, — сказал я. — Определенно красные.

Хлоя

— Как все прошло?

Дин ухмыльнулся.

— Отлично. — Он взъерошил волосы Гарри. — Гарри теперь официально наш. Он застрял с нами на всю оставшуюся жизнь.

Гарри сдержал улыбку и попытался отойти от Дина.

— Это потрясающе, Гарри.

— Ага. — Он пожал плечами. — Полагаю, что так.

— Слушай. Я хотела узнать, есть ли у тебя до сих пор та огромная сумка, с которой ты ездил на каратэ в прошлом году?

Его настроение сразу же испортилось.

— Да, а что?

— У меня нет достаточно большой сумки для отъезда. Хотела спросить, могу ли я ее взять?

— Она в моей комнате, — резко ответил он. — Я принесу ее.

А потом он просто вышел из кухни, громко топая, так что было слышно каждый его шаг, пока он шел в свою комнату.

— Что с ним такое? — спросила я Дина после того, как по всему дому раздался громкий хлопок закрытой двери.

— Думаю, тебе стоит поговорить с ним, Хлоя. Полагаю, есть много того, что он оставляет недосказанным.

Я дважды постучала в дверь комнаты Гарри перед тем, как войти. Я сделала лишь шаг, когда большая сумка полетела в мою сторону. Я пригнулась как раз вовремя, чтобы уклониться от удара.

— Вау. Что это с тобой происходит?

— Ничего. — Его ноздри раздулись, и послышалось рычание. — Просто забери сумку и убирайся уже на хрен.

Я прищурила глаза, когда поняла, в каком он был настроении. Он стоял возле кровати, опираясь кулаками в бедра.

— Приятель, что за черт? — Я зашла в комнату, не собираясь оставлять все как есть, пока не узнаю, что происходит.

— Серьезно, у меня нет сейчас на тебя времени. Ты уезжаешь через неделю и едва бываешь дома. Ты все время проводишь с этим придурком Блейком, или он всегда здесь. Он даже не член нашей семьи. Ты ведь это знаешь? Мы семья. Твоя семья. — Его голос надломился, но он продолжил. Его тон с каждым новым словом становился все резче. — Ты когда-нибудь думаешь обо мне? Я живу здесь много лет. Ты моя сестра. Не его.

До того, как я успела что-либо ответить, Гарри добавил:

— Знаешь, что? Я знаю все о тебе — о раке твоей мамы и тети тоже. Я знаю, что Мэри и Дин просили твоего разрешения удочерить тебя, но ты сказала нет. И я не понимаю этого. Мэри и Дин — они любят тебя. — Он прервался на секунду. — Я люблю тебя, Хлоя, но тебе всегда было всё равно.

Я резко выдохнула и села на его кровать, не в состоянии стоять после всего, что он сказал.

— Не смей! — крикнул он, сталкивая меня с кровати. — Не смей чувствовать себя здесь как дома. Я не хочу, чтобы ты находилась здесь. Неделя, Хлоя. Одна неделя и ты уедешь. — Его руки твердо держали меня за спину, толкая к двери, чтобы я вышла из его комнаты.