Отец Витторио задумался, но потом добродушно усмехнулся:

– Вы хотите жить проще, Уильям. Это хорошое желание. Потому что естественное для многих людей. И порой так жить правильно. Но мир не делится на черное и белое. Как и Бог не всегда добр. Равно как и не всегда карает за преступления, если человек истинно раскаялся.

Теперь настала очередь бывшего крестоносца всерьез задуматься над этими словами. И ответ, как обычно не приходил.

Его мучили сомнения. Мучили постоянно. Но солдат не мог поделиться этим с кем-либо. Но именно сейчас сделал первую робкую попытку.

– У меня есть сомнения. Постоянно. И они все больше укрепляются не в ту сторону, в которую мне бы хотелось. Именно поэтому я не хочу доказательств. И по-своему прав. Но если я окажусь не правым на божественном суде, то мне не будет прощения. Что мне делать? Переступить через себя? И, возможно, уничтожить то немногое, что осталось?

Священник посерьезнел. Пусть он и выглядел озадаченным, но Уильяму показалось, что он если не полностью, то хотя бы частично догадывается о том, что говорил. И это еще сильнее насторожило.

– Только вы можете выбрать свой путь.

– Но зачем тогда молиться Богу, если он не указывает его?
– настаивал солдат, продолжая задаваться непростые вопросы.

Но отец Витторио, казалось, слышал их слишком часто.

– Если знаков нет, значит, мы в них не нуждаемся. И должны сами в таком случае принять решение. Да, это звучит как совершенно пустое извинение. Но мы не вправе требовать от Него чего-то.

– Я понимаю...
– запнувшись, бывший крестоносец запнулся.
– Я... больше всего на свете я боялся попасть в ад. Потому то демоны, эти твари - идеальное доказательство его существования. Наш орден был построен не на песке или в болоте. Каждый из создателей знал, что ад существует, и что человеческие грехи низводят души умерших туда. А я совершил слишком много дурного, чтобы избежать этой участи... и у меня есть один-единственный шанс на искупление.

– Кто вам это сказал?
– озадаченно спросил священник.

И тут бывший крестоносец запнулся, поняв, что сболтнул лишнего.

– Я сам...

– В таком случае, не судите себя так строго. Главное найти мир в своей душе. И раскаиваться в своих грехах.

– Вы раскаиваетесь?
– опустив голову, неожиданно поинтересовался Уильяма.

– Нет, - без лишних предисловий ответил эльф.
– Поэтому моя участь будет незавидна, когда настанет мой черед. Гордыня во мне слишком сильна. Но для вас, возможно, еще не все потеряно. Просто вы запутались. К сожалению, это место не подходящее, чтобы распутать весь клубок, что крепко завязался в вашей душе.

Тут собеседники осеклись, увидев, что к ним, ковыляя на выструганной деревянной ноге, опираясь плечом на доску, шел профессор.

– Прошу прощения, что прерываю вашу исповедь, - заранее извинился Хэммет.

Он дышал тяжело, было видно, что ходьба на деревяшке с трудом ему дается. Но в остальном никаких последствий. Вся замкнутость прошла вчера вечером. Словно до этого Михаил лишь тщательно планировал, как будет жить дальше, а после жизнь стала гораздо проще. Уильям завидовал этому умению соратника приспосабливаться...

– Мы уже закончили, - ответил бывший крестоносец.
– Вы садитесь, не мучайте себя.

– Благодарю...
– профессор с заметным облегчением опустился на пепел, ничуть не боясь испортить пиджак.

За своим внешним видом в этом месте практически никто не следил. У большинства мужчина имелись бороды или хотя бы трехдневная щетина. Только римляне, как того требовал их внутренний свод правил, всегда были гладко выбриты.

– Вам повезло, у вас хорошо свертывается кровь, - заметил солдат.
– Мы заметили это еще в Симбирске... я видел, как солдатам ампутировали конечности. И последствия...

– Единственное последствие... я все еще ее чувствую, - тихо сказал Хэммет.
– Не слишком приятные ощущения.

Виктор сказал, что это нормальное явление. Скорее всего, с ним придется прожить всю оставшуюся жизнь. Но как подобное может волновать, когда они заперты армией мертвецов, а единственный выход строится с трудом.

Теперь не нужно было далеко идти, чтобы попасть на баррикаду. От шальных пуль забравшихся на нее противников погибали защитники и внутри защищенного периода. Все были готовы забаррикадироваться в пещерах в любой момент, как только оборона будет прорвана.

А то, что это случится, можно не сомневаться. Люди изматывались все сильнее, норма еды в день становилась все меньше из-за исчезающих запасов. Патронов было мало, начали пользоваться даже кремниевым огнестрельным оружием, что имелось в запасах. Кое-что удавалось добыть у мертвецов, когда армия врага отступала. Но то было роскошью в каньоне, где при этом имелся поворот вдалеке. Здесь же ловкачей, что искали экипировку среди останков, начали попросту отстреливать издалека.

– Вы хотели о чем-то поговорить?
– прервал молчание отец Витторио, выводя Хэммета из глубоких раздумий.