Прекрати.

Она покачала головой. Это была ошибка. Кратковременное отклонение от курса. Ничего более.

Алли посмотрела на нетронутый десерт и отодвинула тарелку. Мама будет довольна. Благодаря узлу, свернувшемуся в животе, Алли не смогла бы съесть ни кусочка своего любимого торта, даже если от этого зависела бы ее жизнь.

Хадсон прислонился к барной стойке из красного дерева, тянувшейся во всю длину комнаты, которая выглядела так, будто застыла в 1920-х. Частный клуб, несмотря на свои размеры, обладал удушающей атмосферой с темными панелями и деревянными полами, отполированными до идеального блеска. Роскошные индивидуальные кабинки располагались по углам помещения, удобные кожаные кресла вокруг столиков обозначали его центр, а свет ламп Тиффани задавал настроение всему интерьеру.

Это было одно из тех мест, где мужчины пьют чистый солодовый скотч, курят сигары и обсуждают современное состояние рынка.

Что касается клубной культуры, здесь мало что поменялось, хотя женщины теперь допускались. И из-за законов против курения больше не приходилось пробираться сквозь густую дымку сигаретного дыма. Хотя Хадсон был уверен, что встретит одного-двух старомодных ворчунов, сетующих о былых днях.

Его пригласили присоединиться к каждому частному клубу Чикаго, включая и этот. Все они хотели похвастаться очередным миллиардером, примкнувшим к их учреждению. Вот только Хадсон не горел желанием вступать ни в какую организацию или участвовать в раздражающем соревновании типа "моя яхта больше твоей". Нет, единственное, что его интересовало - это женщина, сидевшая в одном из кожаных кресел.

Хадсон немного сдвинулся влево, чтобы лучше видеть Алессандру Синклер. Он смотрел, как она скрестила ноги, и думал, как прекрасно было бы ощущать их вокруг своей талии. Однако эти мысли вскоре были прерваны - на идеальной картинке откуда ни возьмись появилась рука.

Он перевел взгляд на придурка в Прада, чьи пальцы ласкали ее запястье. Хадсон уже пребывал в отвратном настроении, и чем манернее становился мистер Манерность, тем сильнее ему хотелось отрезать ему голову ножом для масла.

Медленно. И болезненно.

Тело Хадсона разгорячилось, и он едва удерживался, чтобы не устроить забег с препятствиями через столики и наконец сделать это. Господи, он ведет себя как ревнивый бойфренд.

Крутя бокал в руках, он наблюдал, как перед ним разворачивается знакомая сцена. Кубики льда бились о края стакана и болтались в янтарной жидкости, которая только и делала, что выжигала ее вкус из его рта. Он сделал еще один глоток, подтверждая свою невменяемость. Какого черта, в результате его язык онемеет. но ничто не могло приглушить воспоминаний, вцепившихся в него безжалостной хваткой. И они всегда находили путь на поверхность. Особенно сейчас.

Часы тянулись медленно, и водное такси, которое он водил, не могло развивать достаточную скорость.

С каждой переправой его волнение росло. Смена скоро заканчивалась, а она всегда ждала его с таким выражением лица, будто видит его впервые. Одна ее улыбка, и он пропал.

Он "позаимствовал" эту самую лодку прошлой ночью, чтобы устроить Алли небольшую экскурсию по острову. Но они сумели увидеть лишь друг друга. Его тело было тверже камня по сравнению с ее мягкими изгибами, и весь мир свелся к касанию языков, рук и желанию, от которого перехватывает дыхание. Она обвила его шею, жадно, с силой зарываясь пальцами в его волосы. И когда он скользнул руками под ее рубашку, расстегнул лифчик и накрыл ладонями груди, она мягко застонала ему в губы. Он доводил ее до предела, умоляя впустить его внутрь, но ответ всегда был "нет".

Хадсон направил лодку к доку. Он засунул руку в карман и сомкнул пальцы на браслете из ракушек, другой рукой показывая средний палец коллеге, который решил, будто Хадсон играет со своим дружком через карман. В какой-то момент их свидания браслет потерялся, и после долгих поисков они решили, что уж больше не найдут его. Он губами собирал ее слезы и обещал купить новый. Однако сегодня, когда он запрыгнул в лодку, готовый к новому рабочему дню, металлическая застежка блеснула на солнце.

Он не мог дождаться момента, когда вновь застегнет браслет на ее лодыжке. Когда люди выходили и садились на последний рейс на сегодня, он был уверен, что на лице его расплывалась широкая идиотская улыбка.

Но когда сели последние пассажиры, его лицо скисло. Это была она. Она шагнула в лодку вместе с родителями и каким-то парнем, одетым будто для игры в крокет. Она прошла прямо мимо него, не выказав ни проблеска узнавания. Ни улыбки, ни маленького кивка. Ничего. Ноль. Вообще. Абсолютно. Он ясно понял намек. Он был обслугой, а она принадлежала к тому самому одному проценту. Хадсон отпустил браслет и направил лодку через озеро.