Хорошо, что я стояла в тени. Не такой уж яркий свет заставил глаза слезиться. Стало ясно от чего «набег» на «Золотую свечу» был назначен на вечер.

– Это эффект от перехода,- произнес маркиз, и я с улыбкой подметила его покрасневшие, слезящиеся глаза. Мне не было радостно от того что ему тоже неприятно, нет. Просто так боец становился еще больше похож на положительного героя баллады, когда тот поплакал над своей горькой судьбой и принял решение сражаться до победного конца.

Узкая дорожка петляла между одетых в молодую, клейкую листву деревьев. Тропка то немного разрасталась, то срывалась в почти отвесные овраги. В таких местах я крепко держалась за локоть маркиза Амлаута, со смехом угрожая отправить нас обоих вниз кубарем. Незнакомые белые цветы наполняли воздух дивным ароматом мешающимся с запахом хвои и нагретого солнцем сухостоя.

Со стороны Дин-Эйрин выглядел огромным окольцованным холмом, где вершина - королевская крепость. Следом за темной громадой идет светлая часть - утопающие в зелени особняки знати, городские резиденции правящей четы и их ближайших родственников.

– А что это такое золотится?

– Так ясным вечером выглядит барьер между знатной частью Дин-Эйрина и домами богатых горожан, магов,- Квинт приставил ко лбу ладонь и вгляделся вперед.- А вон там темные домишки? Это лачуги бедняков, все кто не может выложить три золотых в месяц за право жить в Чистом городе живут там. Отдельно стоят кузнецкие и ткацкие кварталы, где-то между ними алхимики, но к ним никто не суется. Вонь страшенная.

Тропка слилась с широкой мощеной дорогой, идти стало чуть удобней. Обойдя по широкой дуге массивные ворота ведущие в Чистый город, мы вышли к бедняцкому кварталу. Там в грязных лужах хрюкали свиньи, принадлежащие людям по богаче. Тощие шавки заходились истерическим лаем, чумазые дети играли в тех же лужах что и свиньи, и непонятно как матери потом разбирали кто чей. Где-то сушилось белье, кто-то выливал с крыльца помои и тут же получал нагоняй от соседей. Ответив нецензурной бранью толстенная тетка ушла в дом, громко хлопнув покосившейся дверью. К выплеснутым помоям бросились собаки, поводили носами, разгребли лапами получившуюся жижу, и обиженно ушли - съестного не было.

– Здесь чаще всего прячутся маги,- негромко произнес Квинт. Из всех нас, только я выглядела своей в этой пасмурной обители. Нам навстречу попалось несколько молодок, вульгарно раскрашенных, чьи рубашки открывали не только плечи, но и большую часть загорелых грудей.

– Расходимся,- на короткий приказ маркиза Квинт кивнул, и свернул в узкий проход. Я только успела поразиться тому, как широкие плечи бойца вообще прошли в ту крысиную нору.

Мы в Чистый город прошли сквозь старательно замаскированный лаз, куда больших размеров. Маркиз оставил в разломе три золотых, которые моментально исчезли.

– Причем, без какой-либо магии.

Указанная отцом таверна была одной из самых дорогих в Чистом городе, туда часто заглядывали знатные лорды, из тех, что попроще, там заключали сделки и обмывали помолвки богатые горожане. Привести в «Золотую свечу» продажную женщину мог только сильный маг, любого другого выставили бы с позором.

Высокие, чистые потолки, большие окна, светлые столы которые по желанию клиента застилали белеными скатертями. К стенам были прибиты узкие полки, заставленные свечами всех размеров и мастей. Столик, указанный отцом и показанный мне маркизом на схематичном плане трактиры был уже занят. Милорд Амлаут тесно прижал меня к себе, провел губами по оголенным плечам и подтолкнул в сторону двухместного столика. Наше убежище от остального зала отделяла изящная ширма из беленых реек. Шпалера с вьюнками делала наш столик отличным местом для ведения наблюдения. Вот только господин, усевшийся возле тайника, пришел не чайку попить. Стол перед ним был уставлен все возможными яствами, от печеного мяса с кореньями и соусами до медовых лепешек и кленового сиропа.

– Не вертите головой, миледи.

– Доверю наблюдение профессионалу,- криво улыбнулась я.

К нам подошла разносчица, пренебрежительно фыркнула в мою сторону и присела перед маркизом, демонстрируя белую грудь, скромно прикрытую простеньким кружевом. Белоснежный, накрахмаленный фартук едва удерживал в себе богатство, которым девку одарила природа.

– Сладкий пирог, травяной чай с медом,- маркиз ласково улыбнулся зардевшейся девице.- И что-нибудь из мяса. Комнату,- здесь Атолгар как-то особенно пошло ухмыльнулся,- и вино.

– Как прикажет милорд боевой маг,- девица немного обиженно поджала пухлые губки. А меня пронзила мысль, уж не с ней ли развлекался маркиз во время своих редких отлучек из Ковена? В деревне у него никого нет, постоянной любовницы из знатных леди тоже. Остаются только такие вот, распутные девицы из трактиров. Какой кошмар. Я вовсе не ревную, нет, просто в Ковене достаточно достойных женщин, кто-то из них мог стать ему женой или любовницей. А я не ревную. Совсем.

Кушать было крайне неудобно. На широком подносе лежал круглый, высокий пирог, он крошился, варенье текло по пальцам, но ни блюдец, ни салфеток предусмотрено не было. Маркиз лишь посмеивался, глядя на мои мучения.

– Приготовьтесь, миледи,- шепот милорда застал меня врасплох. Единственная мысль пришла в голову об иголке, спрятанной в поясе. Именно ею я должна проколоть палец и начертить своей кровью отпирающий знак.

Так, с иголкой судорожно зажатой в правой руке, я и поехала на второй этаж в заказанную комнату. Почему поехала? Потому что в ту же секунду как маркиз договорил, я оказалась закинута на его плечо, и боец, уложив ладонь на мой зад, пошел к резной лестнице. Мне оставалось вымученно улыбаться и пламенеть щеками.