– Я вела себя не правильно и готова это признать. Я сейчас слишком зациклена на своих чувствах. Ну давай же, я знаю, ты меня слышишь! – совсем не притворно обращалась к домашнему домовому.

– Я то слышу, но главного ты так и не сказала. – домовой материализовался на самой верхней полки и оттуда смотрел на меня обличительно.

– Я прошу прощения! Я благодарна за то, что ты сделал для дома, хоть и сделал это из корыстных побуждений, я уверена. – сказала все, что хотела.

– А последнее могла и не добавлять, все испортила. – притворно обидчиво сказал домовой.

– Так что мир? – решила закрепить перемирье.

– Мир, но от пакостей тебя это не спасет. – ехидничал он.

– Ладно, тогда может скажешь, как тебя зовут? – и не представляю, как этого пакостника назвали родители.

– У меня нет имени. – неохотно признался домашний дух.

– Это как? У всех есть. – не поверила я.

– У всех есть, потому, что им его кто-то дал. Мне никто его не давал. – странно такое слышать, но судя по всему домовой не притворялся.

– Давай я дам тебе имя. – может так мировая будет обеспечена, мне ничего это не стоит.

– Это не так просто, имя должно быть от всего сердца. И… - замаялся домовой. Это даже на него не похоже.

– И…. продолжай. – настояла я.

– И тебе должно быть известно, что дав мне имя, я больше не буду от тебя зависеть. Поэтому нам и не дают имена, чтобы удержать в доме. – на одном дыхании сообщил и внимательно наблюдал за моей реакцией.

– Странно! – задумалась.

– Что странного? – немного раздражаясь спросил у меня.

– Если бы ты сразу сообщил мне, что дав тебе имя я от тебе избавлюсь, то это было бы первой вещью, чтобы я сделала после встречи с тобой. – сдерживая неуместный смех внутри. Судя по виду домового для него это все очень важно.

– Так ты согласна? – неуверенно спросил коротышка.

– Так молчать, сейчас буду тебя нарекать! …Так это не подходить и это тоже. – в мыслях перебрила все возможные имена. Нужно что ни будь солидное, но не слишком высокомерное, более приземленное, но не слишком простое.

– Я дам тебе имя Джек! – важным тоном проговорила и не стала уточнять, что когда-то так звали моего пса.

– Джек, ты серьезно? Из всех имен ты придумала имя из четырех букв. – возмутился этот неблагодарный.

– А заранее нужно сообщать, что у вас именами меряются, я бы назвала тебя Трахтибидох. А вообще не нравится могу обратно забрать! – дала ответку этому недоразумению.

– Нет, не надо мне нравится. Теперь меня зовут Джек, никогда не слышал такого имени. Я говорю спасибо. – домовой резко сменил тон на очень серьезный.

– Я говорю пожалуйста. – в ответ домовой даже немного склонил голову и с ухмылкой испарился.

Надеюсь комнату он оставит в прежнем виде, не хочу расставятся с моей новой мягкой кроватью.

Сразу после последней мысли я свалилась на пол. Сознание поплыло, а тело обмякло. Я очутилась в знакомом месте. Тот самый колодец, значит, это дело рук того бога. Но его не наблюдалось. Подойдя ближе, я увидела в отражении момент, когда даю новое имя домовому.

– И что это значит?

Никто не удосужился дать ответ. Повторив несколько раз свой вопрос, я не получила никакой реакции. На поверхности колодца несколько раз, как в проигрывателе повторялся один и тот же момент, когда я произношу имя домового.

– Молодец Кристина, ты выполнила первое условие. – меня напугал это мужской баритон, хоть я и узнала, кому он принадлежал.

– Присмотрись внимательней Кристина! Что ты видишь? – этот самопрозванный бог имел наглость обнять меня сзади, он не давал сделать даже минимальное движение.

– Это тот момент, когда я давала новое имя существу! – было и приятно от прикосновения другого тела, но и меня это раздражало, ведь я не давала своего разрешения на это. Такая женская противоречивая природа.

– Нет, это момент, когда ты даришь свободу другому существу. Осталось еще два условия! – все это время эго губы находились близко к моей щеке. Все это имело сексуальный подтекст, и на этот раз мне не хотелось подаваться. Хотя восторг от осознания, что я на шаг ближе к своей цели меня немного опьянила, но лишь немного. Женские формы моего прежнего тело также возвращал женскую хрупкость и уязвимость, от это и характер страдал.

– Отойди от меня! – уверено и медленно произнесла слова. Мои руки снова мои прежние, и ноги и лицо, и попа, что уж о ней забывать, но это не причина не замечать, что мной пытаются манипулировать.