Шрифт:
А как же они познакомились? Да очень даже просто!
Как-то раз Владимир Иванович гулял по Петербургу. Шёл, шёл, куда глаза глядят, смотрит: Садовая. Он и пошёл по Садовой и скоро оказался на Марсовом поле. «Дай, – думает, – перейду через мост», – и зашагал через Троицкий мост. Смотрит – Петроградская сторона. «Интересно», – думает Владимир Иванович, а сам вышагивает себе, раз-два… глядь – Большой проспект. «Что ж, – мыслит Владимир Иванович, – пойду по Большому». И двинул по Большому. Идёт, посвистывает, по сторонам смотрит, на всякий случай: а вдруг.
Вдруг и в самом деле! Видит: на противоположной стороне проспекта неторопливо прогуливается незнакомая красавица: длинная юбка, гордая головка… а глаза! Так и сияют! «Да ведь это Виктория Геннадьевна, иной и быть не может!» – ахнул Владимир Иванович и с бьющимся сердцем засеменил за ней. Вот она свернула на Бармалеева, вышла на Малый и, дойдя до угла на Лахтинскую, направилась было к Чкаловскому проспекту, но остановилась, обернулась к Владимиру Ивановичу, да как сверкнёт на него прекрасными очами! Каким образом Владимир Иванович остался жив, одному Богу известно. Затрясся весь, в груди огонь, точно в печке, в ушах стучит, ну просто сам не свой.
– Вы что же это меня преследуете? – спрашивает Виктория Геннадьевна.
– Вовсе я не преследую, – не растерялся Владимир Иванович. – Просто иду, вот и всё.
– А зачем идёте?
– Глаз не могу оторвать, – честно признался Владимир Иванович.
– А если в лоб?
– О! – воскликнул Владимир Иванович и подбежал к Виктории Геннадьевне совсем близко.
– А-а, так вы, наверное, Владимир Иванович! – воскликнула Виктория Геннадьевна.
– Да! Да! А вы Виктория Геннадьевна! Правда?
Виктория Геннадьевна улыбнулась, взяла его под руку, они дружно свернули на Большую Зеленина улицу и зашагали медленно-медленно: через Большой Крестовский мост перешли на Крестовский остров, ступили на Мало-Крестовский мост, перекинутый на Каменный остров, и на этом мосту Владимир Иванович, счастливый, что, наконец, познакомился с Викторией Геннадьевной, снял штаны, рубаху и пятнадцать раз прыгнул с моста в речку Крестовку, а Виктория Геннадьевна смотрела на него добрыми глазами и улыбалась. Вот так они и стали дружить и даже жить стали вместе. На Большом проспекте и поселились, Петроградской стороны.
И в тот самый день Владимир Иванович купил в магазине секретный блокнот и записал в нём такие стихи:
Как хорошо свободною собакойПо Петроградской тихо пробежаться,Когда чуть светят каменные глыбыСедых домов, теснящихся на воле.Текут куда-то бешеные толпыПолуодетых дам с змеиными глазами.Одни шныряют в полумрак тревожныйМерцающих, роскошных магазинов,Другие машут в пальчиках зажатой,Пахучей, сладострастной сигаретойИ глаз косят по сторонам пытливо,Насквозь пронзая ошалелого мужчину.Одна лишь ты, свой взор склонивши долу,Скользишь вдоль улицы, светло переливаясь,Как ручеёк, журчащий меж стволами,Прозрачный, упоительно прекрасный…– Сколько же нужно предметов, чтобы собрать Виктории Геннадьевне завтрак! – удивляется Владимир Иванович, кладя на красивый разрисованный поднос тарелочки, ложечки, чашечки… – Вот я, например…
– Ещё бы, Владимир Иванович, – хладнокровно заканчивает его мысль, раскинувшись на постели, Виктория Геннадьевна. – Дай вам волю, так ведь вы кашу руками прямо из кастрюли бы ели.
И у Владимира Ивановича сразу пропадает желание продолжать беседу; он молча ставит поднос с завтраком перед изогнувшейся в соблазнительной позе Викторией Геннадьевной, целует красавице тонкую ручку, садится, вздыхая, в своё рабочее кресло и с головой погружается в перевод книги про вампиров.
Наяда в пене одеялаЛежит полуобнажена.Из прочного, должно, металлаДуша моя природой создана…Навстречу полчищу вампировБросаюсь, как Герой в кино.Не сотворю себе, несчастный, я кумира,Но!Такие стихи, дрожа от нетерпения, записал Владимир Иванович в секретный блокнот уже перед тем, как ложиться спать.
Виктория Геннадьевна обожает ходить по магазинам. Не было дня, чтобы она не задавала Владимиру Ивановичу вопроса:
– Ну что, Владимир Иванович, когда мы с вами пойдём по магазинам?
Владимир Иванович обычно храбро отвечает:
– А хоть сейчас! – и при этом чувствует себя настоящим героем на войне, который, если надо, не задумываясь бросается на амбразуру огневой точки.
Но, надо отдать Владимиру Ивановичу справедливость: ему всё-таки немного страшно.
– Только, пожалуйста, Виктория Геннадьевна, не очень долго. Заходим, покупаем и уходим, хорошо? – осторожно добавляет он.
На это Виктория Геннадьевна, как правило, мудро замечает: