Остаток солнца мы потратили на сборы. Упаковав три небольшие сумки, я, наконец, выдохнула.

– А как же Мотти?

– Кто?

– Графиня Киртон. Я хотела бы попрощаться с ней. Кстати, как принц воспринял перенос помолвки?

– Рыдал и бился головой о стены.
– Граф недобро улыбнулся.
– Йэн делает все, что говорит отец, так что у него просто не было выбора. Через пол лунника делегация вернется в Валению.

Эти слова меня успокоили, хотя, что-то в них мне показалось странным.

Уже поздним вечером, граф отлучился по делам и позволил провести его в компании и Матильдой. Она как истинная боевая подруга пришла с парой бутылок вина и с подносом закусок.

Одобрив мою новую прическу, она сказала:

– Ох, милая, я не представляю, как буду жить без тебя.

– И не говори, Матильда. Я тоже пока плохо представляю.

– Ты пиши мне, дорогая.

– Мотти, граф может перенести меня в любой момент, не переживай. Если очень соскучишься, пиши мне, и я приду.

Графиня все равно вздыхала, и не могла скрыть тоску.

Вечер мы провели под веселые воспоминания, предположений о школе, перебирание моего гардероба. И только изрядно захмелев, Мотти спросила:

– Руби, детка, что у тебя с этим графом?

– С чего ты взяла что-то есть?
– Спросила я, вздрогнув.

Я не была уверенна, что стоит говорить об этом графине, так как ей мог, не понравится мой выбор, тем более что при виде него, как она сама и призналась, у нее трясутся колени.

– Я вижу, как он на тебя смотрит, дорогая. Я видела этот взгляд очень редко. Чаще всего, так Майколтон смотрел на твою маму.

Я вздохнула.

О, мамочка, как мне было грустно, что она не видела меня сейчас, что я не могу поделиться с ней не своим горем, не своим счастьем. Мысль о том, что способности достались мне от нее, все чаще навивала грусть.

– Руби, Шано смотрит на тебя именно так, и ты отвечаешь ему тем же, золотко. Я же вижу.

Я молчала. А смысл что-то говорить? Она и так поняла все, и сейчас сочувственно взяв меня за руку, сказала:

– Я не знаю, о чем он думает, но я вижу в нем того, кто сможет защитить тебя, детка. Даже если ты не найдешь в себе ответных чувств, старайся держаться поближе, а если найдешь, будь еще ближе, дорогая.

– Ох, Мотти.

Женщина прижала мою склонившуюся голову к своей пышной груди и начала гладить по голове.

– Мужчины странные люди, милая. Ты ни когда их не поймешь, но можешь понять правила, по которым они играют. Просто береги себя, детка.

Проболтав до опустошения обеих бутылок, я проводила графиню и упала в кровать. Хмель играл во мне и нестерпимо клонил в сон, закрыв глаза, я поняла что засыпаю.

Завтра я уезжаю. Прощай Рубина! Здравствуй Белла!

**********************************************************

Проснувшись утром, я впервые не была одна.

Шано смотрел на меня и улыбался.

Выглядел он сегодня не обычно, плотные тканевые брюки, простая рубаха, не плотно прилагающая к телу, и куртка с серыми вставками, напоминающее дизайн платье Шаархе. Темные волосы были собранны в тугой хвост, и перетянуты кожаным ремешком.

– Просыпайся, соня.

– Добра и солнца вам, господин граф.
– Сказала я и уткнулась заспанным лицом в подушку.

– Голова болит?

Я прислушалась к себе. Голова не просто болела, она раскалывалась на части. Вот только не хватало поступить в школу с похмелья!

Граф понял все без слов, и провел рукой по моим волосам.

– Вставай, сейчас станет лучше.

И по телу разлилось приятное тепло, наполняя меня бодростью и снимая боль.

– Ты не заменим.
– Я перевернулась и уткнулась лицом в графа.

Он хмыкнул и прижал меня одной рукой.

– Так вот помни об этом.

Провалявшись так еще, какое-то время, я решила, что все-таки придется подняться.

– А почему ты так одет?

– Это форма преподавателей.

– Красивая.

– Твоя тоже тебе понравиться.

Провозившись еще несколько часов, я перепроверила собранные вещи, собралась, попрощалась с отцом и Матильдой, посидела на дорожку, взгрустнула и немного поплакала.

– Ты только на каникулы обязательно возвращайся.