– Хорошо, папа.

– Поздно спать не ложись.

– Хорошо.

– Не забывай есть.

– Хорошо.

– Хорошо учись.

– Я все проконтролирую, Майколтон.
– Прервал отца граф, и по-хозяйски обнял меня за плечи одной рукой, другой держа мои чемоданы.

Папа как то странно сощурился, посмотрев на этот жест, но промолчал.

– Ну, ты готова?
– Спросил он у меня и развернул лицом к себе.

Я только кивнула и, закрыв лицо ладошками, ткнулась лбом в грудь графа.

Нас окружило пламя.

Тем временем мужчина сел в кресло, оглядев пустующую отныне комнату. Полнотелая графиня присела перед ним, и взяла его за холодную ладонь.

– Майколтон, ты уверен, что правильно поступил, рассказав все мальчишке?

– Ох, Матильда, если бы ты знала как мне тяжело.

– Это ее выбор, Майк, даже если она выйдет замуж за Йэна, которого выбрал ты, ее сердцу ты приказать не сможешь. Ты же понимаешь это, дорогой.

– Я все понимаю, Мотти, но мое отцовское сердце болит. Вся прелесть брака по расчету, в том, что супруг не обманет твои ожидания, так как их изначально нет. А здесь.... Если это любовь?

– Майк, вспомни Орифанне?

Мужчина задумался.

Она жила в его сердце, великолепная "чужестранка". И откуда она только взялась?

– Я и не забывал. Она всегда со мной.

– Ты не думаешь, что уже пришло время?

– Нет, еще слишком рано. Я расскажу ей, графиня, но не сейчас. Пусть отучиться. Я и подумать не мог, что Ори передаст ей что то.
– Мужчина тяжело вздохнул.

– Мы все мечтали, что этого не будет, Майк. Но силы проснулись в ней, и скоро она обязательно спросит. Так что подумай над ответом заранее.

На этих словах женщина встала и вышла прочь из комнаты, оставив седоволосого мужчину, наедине со своими мыслями.

**********************************************************

Пламя перенесло нас в помещения, в котором мы были одни.

Высокие потолки, украшенные мраморными вставками и лепниной. Колонны казалось, были увиты цветами, но этого были невероятно реалистичные барельефы. Окна во всю стену наполняли пространство солнечным светом, от чего в нем казалось еще волшебнее.

Шано поставил сумки на пол и сказал:

– Это главный зал. Сейчас последний лунник лета, поэтому здесь тоже лето. Как только наступит первый лунник осени, зал наполниться всеми оттенками этого времени, что будет означать начало осеннего времени.

– Здесь потрясающе.
– С замиранием сердца, я смотрела по сторонам, как вспыхнуло пламя, и из него вышла Шаархе.

Присев в реверансе, я поняла, что женщина улыбнулась и повторила мой жест.

– Добра и света вам, директор Шаархе.

– И тебе добра и света. Ты выбрала себе новое имя?

– Да.

– И кто ты теперь, дорогая?

– Белла.

– А фамилия?

Я задумалась. А вот о фамилии я и вовсе не подумала.

– Шано. Ее фамилия Шано.
– Дополнил граф, и я повернулась к нему с открытым ртом.

Шаархе лишь одобрительно кивнула, как будто бы знала заранее и сказала:

– Добро пожаловать Белла Шано.

Вокруг меня заискрился воздух.

– Школа приняла твое новое имя, и приняла тебя под защиту.

Я и вякнуть ничего не успела!

И пока я не начала возмущаться, Шаархе вызвала пламя, и граф, схватив мои сумки и меня, потащил в него.

Следующее место, где мы оказались, была аллея, мягко укрытая от солнца, кронами не известных мне деревьев, с тонкими, словно вот-вот сломаются, стволами, но мощной и пышной листвой.

– Это орхева. Сердце нашей школы. Дерево жизни и равновесия. Под его кронами каждый, кто нуждается, найдет приют и спокойствие.

Мы шли достаточно быстро, но я продолжала крутить головой, надеясь разглядеть как можно больше.

На другом конце этой аллеи была небольшая роща, из того же орхева, а мы направлялись в противоположную, туда где мне виднелись двух-трех этажные здания.

– Сейчас мы идем в общежития. Ты будешь проживать в третьем корпусе, на этаже "Белой зимы".

– Ты хотела сказать в первом, на этаже "Вечного пламени"?

Шаархе, что шла чуть впереди, резко развернулась, и опять выгнув изящную бровь, сказала:

– Ты уверен? Ведь первый корпус полностью заселяют валлийцы. А ты знаешь, что характер у них не сахар.