— Эрик…

Выдыхает одними губами и резко разворачивается, чтобы столкнуться с мужчиной лицом к лицу. У него какой-то мутный, темный взгляд. И тот странный огонек, плещущийся в глубине его зрачка, совсем не нравится Кристине.

— Что ты… — Она сбивается на мгновение, чуть прочищает горло, вытягивается и подбирается, а затем продолжает: — Что ты здесь делаешь?

— За тобой пошел.

Кристина открывает и закрывает рот. Вот так просто? Правда? Такая оглушающая и какая-то ненормальная. Он пошел за ней. Зачем, спрашивается? Девушка быстро облизывает внезапно пересохшие губы, и от взгляда зеленых глаз не ускользает, как при этом простом движении фигура напротив едва напрягается. В чем дело-то?

— Это женский туалет, — выдавливает из себя первое, что приходит на ум, желая спровадить Эрика как можно быстрее и куда подальше. Ей совсем не нравится перспектива находиться с ним один на один в небольшой комнате, отгороженной от остального мира четырьмя стенами и тонкой дверцей. В этот момент Кристине кажется, что мира не существует, что он замер или исчез. Потому что становится вдруг так тихо. И лишь удары сердца ухают в груди. А где-то снаружи разносится громкая музыка и стоит шум от сотни голосов. Но только не здесь.

— Да наплевать.

Так ядовито, так зло, почти раздраженно. Кристина втягивает носом воздух и вдруг чувствует близкий запах алкоголя. Ну вот.

— Ты пьян.

— Сделала открытие?

И такое недовольное фырчанье в тоне. Эрик похож на осклабившегося зверя, рычащего утробно, затаившегося, словно перед прыжком. Словно она — Кристина — его добыча. От таких мыслей девушка вжимается в раковину за своей спиной, пальцами обхватывает белый кафель. Эрик ухмыляется и делает шаг к ней.

— Не подходи! — И почему только это звучит так тонко и жалобно? Она ведь не так хотела. Уверенно и незыблемо. Твердо.

Эрик улыбается. Осклабился, сукин сын. И глаза его с каждой секундой сатанеют.

— Ты меня боишься, девочка? — Он шипит, говорит вкрадчиво, тихо, звуки вылетают из его рта практически неслышно, но так отчетливо, что Кристине хочется залезть на потолок. Что ему от нее надо?

— Н… нет, — теперь заикается. И хочется со всей силы дать себе ладонью по лбу. Конечно, она его не боится. Что его боятся? Все самое плохое он с ней уже сделал. Правда, ведь? Внутренний голос тонок и не уверен, он как-то жалобно тянет мысли, словно скуля как побитая собака. Кристина еще сильнее вжимается ягодицами в кафель раковины, так, что ткань платья темнеет, впитывая влагу. — Что тебе нужно? — В голосе рождаются панические нотки. И сердце начинает стучать сильнее, отстукивать странный ритм лихорадочной, кусающей пятки мелодии, словно сигнал, словно тревога.

— О, — Эрик протягивает звук издевательским тоном, — давай ты уже закончишь играть в эти игры.

— Что это значит?

Ее глаза бегают по его фигуре. Следят за тем, как он зачем-то стягивает со своих плеч пиджак, бросает его на одну из раковин, практически аккуратно, чтобы не замочить. Кристина видит, как Эрик начинает расстегивать манжеты своей рубашки, ловит пальцами пуговицы и вынимает из петель. Девушка нервно сглатывает.

— Эрик…

— Да перестань ты строить из себя святошу. – О, знакомое раздражение черной патокой сочится в голосе, глушит и давит все остальные эмоции, правит бал. — Как будто я такой идиот и не понимаю, да?

— Что? — Кристина тупо смотрит на то, как он заканчивает расправляться с манжетами рукавов и переходит непосредственно к самим пуговицам рубашки. Одна за одной обнажают его кожу, покрытую шрамами и татуировками.

— Ты ведь специально, да? — Он с хищным выражением на лице взглядом проходится по ее телу, и под ложечкой у Кристины начинает неприятно сосать. Черт возьми. Девушка начинает догадываться, к чему все идет. — Вела себя так. Провоцировала. Дерзила. Играла. Доигралась, милая. Теперь плати долги.

— Эрик! — Вот это уже похоже на визг. — Ты сошел с ума? — Тихо, с придыханием, проталкивая слова сквозь горло. И в глазах что-то плещется. Эмоции какие-то гуляют по самой кромке. Эмоции неспокойные, давящие, жалящие.

— Нет, милочка, — это слово из его уст звучит как самое грубое ругательство. — Просто почему бы мне не взять то, что ты бесплатно предлагаешь Уиллу и Четыре? — И в глазах его такая похоть, сдобренная алкоголем, что Кристине становится страшно.

Она больше не думает, не смотрит. Мышцы работают быстрее мозга и его извилин, что словно траншеи прошивают всю мозговую ткань. Кристина кидается к двери, практически хватается за ручку, видит совсем небольшую щель, оставленную Эриком, но не успевает ничего сделать. Ей не хватает жалких миллиметров, и пальцы ловят пустоту. Сильные руки крепко обхватывают девушку за талию и швыряют к раковинам. Кристина отлетает обратно, ударяясь локтем о кафель и сдирая кожу.

— Не рыпайся. — Цедит мужчина напротив. — А то плохо будет тебе.

— Эрик…

— Чем я хуже? — Говорит он, подходя вплотную, прижимаясь к ней пахом так, что девушка чувствует его очевидное возбуждение, то, как напряженный член утыкается ей в бедро. — Чем я хуже них? — Повторяет он, его пальцы скользят по ее спине, пробираются к волосам и сильно дергают, заставляя Кристину выгнуть шею, запрокинув голову. Обе ее руки упираются в его горячую обнаженную грудь, и девушка чувствует, как под ее ладонями гулко бьется чужое сердце. Но она такая слабая, а он сильный и большой. Ей не совладать.