— Эй, ты не обязан был звонить, — солгала я. — Ты можешь остаться здесь на ночь или до тех пор, пока не выветрится алкоголь. Давай-ка я принесу подушку и одеяло.

— Айрис, — начал он со страданием в голосе. — Я, я, нна-надеюсь, ты не думаешь, что я пришел сюда только потому, что слишком пьян, чтобы вести.

Что-то меня зацепило.

— Который час?

— Около двух.

Два часа ночи? Проклятье, да ты пришел потрахаться.

— В котором часу закрывается «Бристоль»?

— Я не знаю точно. Сбор средств закончился около девяти.

Мои глаза сузились.

— А ты пришел сюда в два часа ночи.

— Ну, кое-кто из нас отправился потом в «Гарри».

Гарри. В Вестпорте. Около получаса езды.

— А ты здесь.

— Я, я, хм, взял такси.

Я приподняла брови.

— Дэниел занят?

— Он не ответил на телефон.

— О, — я посмотрела на него. Знаешь, а ты мог бы прийти сюда сразу после того, как кончился сбор средств, и не поднимать меня с постели. Хм, хотя в девять я была под завязку наполнена вином, так что, может, и хорошо, что Райан пришел в два. Не знаю, что лучше.

Словно прочитав мои мысли, Райан сказал:

— Прости, Айрис. Я должен был прийти сюда прямо из «Бристоли».

Я лишь хмыкнула в ответ на это.

— Давай-ка я принесу тебе подушку и одеяло, а утром отвезу тебя к машине.

— Нет нужды, я оставил машину у «Бристоли».

— Хорошо, тогда я думаю, ты сможешь уехать, когда придешь в себя, — сказала я сквозь зубы. Голова начала болеть от того, как сильно я сжимала при разговоре челюсти, пока говорила с этим парнем.

— Ты разозлилась. Я не виню тебя.

— Слушай, я привыкла, что со мной обращаются, как с куском дерьма, и не знаю, почему было решила, что с тобой будет иначе.

Так уже было. Визиты «для любви», отсутствие звонков, расставание по смс, исчезновение с лица Земли, другие столь же трусливые поступки. Кэрри Бредшоу однажды написала в своей статье, что правильный способ расставания не включает в себя «электронную почту, мужчину за дверью и исчезновение».

Но так всегда случалось со мной, потому что, как видно, то был модус операнди (лат. образ действия) современного мужчины.

Но как бы то ни было, я таяла при взгляде на него. Красивое лицо Райана было искажено, словно он вот-вот расплачется. Я смеялась над плачущими парнями в «Пекаре», но в реальности они пробирали меня всякий раз.

Пока я смотрела на Райана, воспоминания о том утре нахлынули на меня. Я подумала о звонке бывшей жены и его звонке Шелдону и терапевту. Я намеренно отбросила мысли о звонке человеку по имени «Ник» из этого списка. И вдруг меня озарило. Терапевт! Райан сказал мне, что ему нужно увидеться со своим терапевтом, и что я сделала? Дала ему от ворот поворот и даже не спросила, что и как. Неудивительно, что он повел себя так. Наверняка подумал, что я бесчувственная — в худшем случае, легкомысленная — в лучшем. Что с тобой, Айрис? Ну, если честно, я не любопытна. Но он наверняка хотел, чтобы я поинтересовалась.

— Послушай, Райан…

Я не была уверена, как начать разговор о том, что случилось, и почему он отдалился от меня, даже не попытавшись отвезти домой. Он не плакал, но на лице застыло то самое щенячье выражение. Райан посмотрел на меня, увидел, что я больше не злюсь, и выражение его лица тут же изменилось на выражение надежды.

— Да?

— Я, хм, извини меня.

Он выглядел озадаченным.

— Почему ты извиняешься? Я исчез с лица Земли. Я даже не отвез тебя домой. Я чувствую себя дерьмово из-за этого, — он с несчастным видом тряхнул головой.

— Я думаю, что знаю, почему ты так поступил.

Он посмотрел на меня с ожиданием во взгляде. Я продолжила:

— Ты, хм, сказал мне, что должен повидаться со своим терапевтом, и я должна была поинтересоваться, что и как. Но не я хотела быть любопытной. И упустила момент.

На лице Райана было облегчение.

— Я подумал, что ты испугалась того, что я раскрылся так быстро. Я подумал, что ты потеряла интерес ко мне, потому что я слабак, раз хожу к терапевту.

Итак, это было недопонимание. Я улыбнулась.

— Ты не слабак, если ходишь к терапевту. Боже, мне нравится, что ты принимаешь помощь, чтобы справиться со своими проблемами. Это намного лучше, чем держать их в себе. Нужна смелость для такого шага.

Теперь на его лице было настоящее облечение. Я заметила, что дверь позади все еще открыта, и он все еще стоит в проеме. Наполовину внутри и наполовину снаружи.

— Давай же, будь как дома, — я сухо улыбнулась. — Что мое — твое.

Это ничего не значило, поскольку Мэдисон была единственным моим имуществом. Ну еще моя мебель и компьютеры. И моя древняя машина, «Присцилла», конечно же.