— Ну, ну да. Ты знаешь, я сделала это специально. И вот теперь мы можем поговорить о деле. Ты будешь делать то, что я скажу, — она схватила меня за руку. — Видишь иглу? Черная смерть. Я введу в нее этот препарат, и все. Конец. — Рошель захохотала. — Но ведь весело же, да? Сначала она ощутит самый крутой кайф в жизни, ла-ла-ла!

— Что тебе нужно? Что мне сделать? — спросил Райан. Его голос звучал напряженно, отчаянно.

— Расскажи мне о кольце, Райан.

— Что ты хочешь знать?

— Опиши его.

Он быстро ответил.

— Пять карат, красивый бриллиант, огранка, чистота, цвет. Платиновое кольцо.

— Как скучно. У тебя нет фантазии.

— Я… не понимаю.

— А я уж думала, ты поедешь в Смитсоновский институт и купишь ей «Надежду». (Примеч. крупный бриллиант массой в 45,52 карата глубокого сапфирово-синего цвета, один из самых больших в мире).

Он промолчал.

— Что тебе нужно от меня? Я сделаю все, что ты хочешь, только, пожалуйста, отпусти ее.

— Все?

— Все.

— Ну, у меня богатая фантазия, ты знаешь.

— Неважно. Отпусти ее, я сделаю то, что тебе нужно.

Чувства во мне смешались. С одной стороны, я была рада, что Райан пришел и готов ради меня на все. Но с другой стороны, я знала, что от Рошель нельзя ждать хорошего. И это меня пугало.

Но Рошель удивила меня.

— Я не хочу от тебя ничего. Не так. Ты должен сам меня захотеть.

А потом она сказала кое-что, что заставило мои волосы встать дыбом.

— Все, что я хочу — это чтобы ты страдал. И лучший способ это сделать — заставить твою драгоценную сучку сдохнуть.

Я услышала, как Райан закричал:

— Нет! Нет!

Игла вошла в мое тело. Удивительное чувство эйфории накрыло меня и унесло прямо на небеса. Это было похоже на момент перед началом операции, когда тебе дают наркоз, и все исчезает. Как будто ты плывешь, и ничто тебе уже неважно.

А потом все погрузилось во тьму.

Вокруг была темнота. Я смутно осознавала, что чувствую свое тело, но не могла вымолвить и слова или открыть глаза. Но все слышала.

— Я ездил сегодня в твой офис, — говорил Райан. — Не переживай, все под контролем. Мелинда передала твои дела кому-то по имени Дэвид. Я удостоверился, что она позвонила всем судьям, чтобы все знали, почему ты не работаешь.

Он молчал, казалось, целую вечность.

— Я хочу, чтобы к твоему возвращению все было в порядке. И ты вернешься. Ты слышишь меня? Ты вернешься.

Он взял меня за руку, и я почувствовала, как он положил мне на живот свою голову. Я смутно слышала вокруг писк приборов, и осознавала, что нахожусь в больнице, в кровати. Райан положил мне на живот руки и прислонился лицом.

Почему я не могу открыть глаза? И снова мне показалось, что я сплю, и что это просто один из снов, когда ты вроде наполовину спишь, а наполовину нет. Ты знаешь, что это сон, но не можешь заставить себя проснуться. Раздался женский голос:

— Ты все еще здесь? Ты не уходил домой, как погляжу.

Алексис.

— Нет. Она в таком состоянии из-за меня. Если бы мы не встретились, она бы спокойно жила, не имела бы забот. Мне не стоило втягивать ее в мою гребаную жизнь.

— И все еще винишь себя. Это надоедает.

— Ну, если тебе это надоело, ты можешь уйти.

— Эй-эй, стоп. Не огрызайся. Я здесь, потому что тоже за нее переживаю.

— Извини, я знаю.

Он вздохнул, я почувствовала движение его головы.

— Я принесла тебе одежду.

— Спасибо.

— Не знаю, что там с твоей работой. Тебя постоянно нет.

— Все нормально. Я не думаю, что это продлится долго.

— Ну, а что ты собираешься делать с трастовым фондом?

— Не знаю. Пока мне не до этого. Совсем не до этого. Я словно на Татуине, а эти проблемы в системе Альдебарана.

— Звездные войны? Правда? Теперь я начинаю понимать, почему мы расстались, — сказала она, поддразнивая.

Потом помолчала.

— Эй, не обижайся, я дразню, — пауза. — Райан?

Я услышала его храп.

— Боже, теперь в этой кровати два бессознательных тела, — я почувствовала, как она осторожно убирает голову Райана с моего живота. — Ну, давай же, тебе надо где-то поспать. Бедняжка, не спишь совсем уже три дня.