Наконец до меня доходит.

– Эдвард, я не хочу проверять! – голос снова подводит – слишком испуганный.

– Уже поздно, Белла, мы почти приехали, – сворачивая с трассы, упрямо говорит он.

– Пожалуйста, я пошутила! – почти молю его, когда машина замирает на обочине.

– Выходи, – вместо ответа командует он и сам покидает салон автомобиля. Мне ничего не остаётся, как послушаться и последовать его примеру.

– Шутки шутками, Белла, а в реальности всё иначе, – слышу его слова, словно через вату. Ноги перестают держать и подгибаются, колени дрожат, и внутри всё тоже заходится от дрожи. Мне страшно. Что он от меня хочет?

– Держи! – он рявкает, и перед моим лицом появляется что-то металлическое, тяжёлое и серебристое. Беру предмет в руки, не сразу понимая, что это револьвер.

– Зачем? – в ужасе отшатываюсь от прежнего места, где стояла, непонимающе глядя на Эдварда. Он, ухмыляясь, идёт по песчаной дорожке вдоль асфальтированной дороги. Проходит около пяти метров и замирает, разворачиваясь.

– Попади! – доносится до меня его баритон с долями смеха. – Попробуй!

Он стоит около густой травы. Бледные пальцы дотягиваются до пуговиц и расстёгивают рубашку на груди, оголяя торс и грудную клетку. Чтобы мне было легче попасть.

Он что, серьёзно предлагает убить его?

Мне?

Вот так вот просто, ни за что и никак?

Нет, такого не может быть. Это умысел, вымысел – что угодно, но только не правда. Нет!

– Я даю тебе три секунды, после чего стреляю сам, – только теперь замечаю, что ладонь в бинтах – та что с ожогом – сжимает второй такой же револьвер, какой выдан мне. У нас дуэль?

О, господи!

– Нет, пожалуйста! – поднимаю руки вверх, в знак того, что сдаюсь, но на него это не действует.

– Один выстрел, Белла. У тебя есть шанс только сейчас, потом его не будет! – слышится над обдуваемым ветром полем и пустой дорогой, около которой мы стоим.

Перевожу взгляд с Каллена на пистолет – аккуратный, красивый, тяжёлый, серебряный – всё настолько дорого, что даже страшно.

Но страшно мне не только поэтому – я отчетливо слышу сумасшедший пульс в голове, слабость по всему телу, дрожь и слёзы. Они подкатывают к глазам, заслоняя обзор влагой.

– Прицелься хорошенько. У тебя только одна попытка! – говорит Эдвард, расставив руки, и подставляя мне обнажённую грудь практически под дуло – между нами всего-то пять метров!

– Одна попытка, – лишь губами повторяю я и целюсь. Навожу прицел на левую часть его грудной клетки, почти ощущая, как там бьётся сердце. Его сердце.

Пальцы облепляют курок, когда внезапная мысль пронзает голову, будто стрела: он нужен мне!

Не могу додумать до конца. Просто знаю это. Знаю и все.

Чёрт, я не могу его убить…

– Я не буду стрелять, – выдыхаю я, кидая револьвер на землю, и поднимаю на Каллена отчаянные глаза. В них смешался адреналин, страх и боль. Познание, понимание и что-то ещё, чему названия я не знаю.

– Тогда стреляю я, – как ни в чём не бывало предлагает он, делая шаг назад и прицеливаясь точь-в-точь, как я пару минут назад.

Отличие лишь в том, что выглядит он просто потрясающе: ветер раздувает бронзовые локоны, рубашку, обнажает прекрасное тело, лицо светится странным сиянием, будто какой-то скрытой аурой, а его поза – поза победителя, завоевателя, властителя. Ошеломляюще.

– Ты не выстрелишь! – сама не знаю почему, но я уверена в этом. На лице у меня сияет улыбка, хотя в душе всё перегорает от страха. Меня трясёт, но я всё ещё на ногах и мой взгляд всё ещё переведён на Каллена, замершего с пистолетом.

– Откуда такая уверенность? – его бледные длинные пальцы перемещаются на курок, слегка надавливая на него. Прицел ровно на мою грудь. Туда, где бьётся сердце – левая сторона. Мы, словно зеркало, повторяем движения друг друга. Он сейчас ведёт себя так же, как и я, перед тем как отказалась стрелять.

– Я нужна тебе! – уверенно отвечаю, вспоминая недавний разговор. – Ты увозишь меня из страны, спасая от Аро!

– Думаешь, это проявление моей слабости? – теперь он зол. Пальцы сильнее сдавливают курок.

– Нет, это проявление твоей человечности! – взгляд скользит от дула к его глазам. Ищу в них что-то, чего не могу найти в своих. Это какое-то чувство, какое-то стремление к пониманию, какая-то эмоция – всё довольно сумбурно, но всё верно. Я сама не знаю, чего хочу.

– Человечности? – рука мужчины безвольно опускается, а ошарашенный взгляд переводится на меня. Он ищет подвох, ищет какой-то скрытый мотив.

Напрасно.

Я ничего не скрывала. Я действительно думаю так, как сказала. Сколько бы он не верил и сколько бы не знал…