— Ну, а как насчет того, что я тоже сниму одежду? — с ухмылкой предложил я. — Будет все по-честному.

— Даже далеко не по-честному, — ухмыльнулась она в ответ. И помахала рукой в воздухе, но определенно в моем направлении. — Ты, вероятно, придумал все это только ради того, чтобы я разделась.

— Конечно, — улыбнулся я ей. — Я на самом деле спланировал этот зуд между твоими ногами. Хитрый ублюдок, ага?

— Я не буду раздеваться перед тобой, — проворчала она, ее злость на меня и всю эту ситуацию стала очевидна. Она вперилась в меня взглядом.

Мне стало интересно, почему она внезапно так разозлилась. От этого мой член стал безумно твердым, и это совсем не помогало ситуации. Мне нужно было, чтобы она поняла, насколько серьезна проблема, и я очень сомневаюсь, что она осознает это, пока мой член будет указывать в ее сторону и практически подпрыгивать при одной только мысли, что она разденется.

Мне правда пора прекратить думать о подобном.

— Смотри, Рейн, — сказал я, пытаясь звучать спокойно и разумно. — Тебе правда нужно снять купальник. Я не просто занимаюсь херней. Воздействие соли столь же опасно, как и солнечный ожог, и мы не можем рисковать с тем, чтобы что-то подобное случилось с нами. У нас слишком мало воды для любых рисков. Ты можешь быть немного... смущена, но это лучше смерти.

— Я не умру от натирания, — усмехнулась она.

— Дома, где у тебя никогда не кончится вода. Здесь правила отличаются.

Она посмотрела на меня, и я увидел, как ее решимость начала рушиться. Она была заменена сначала раздражением, а затем чем-то, что выглядело как смесь между упадком сил и абсолютным ужасом.

— Рейн, — сказал я, пытаясь сохранять голос мягким. Идея возникла в моей голове. — Смотри, моя футболка и боксеры хлопковые, что намного лучше, чем твой купальник. Боксеры могут быть большими для тебя, но это даст тебе поток воздуха, который нужен, чтобы заживить высыпание.

Она подняла взгляд на меня, ее глаза перемещались по моему лицу. Я решил, что она, вероятно, пытается понять, не обману ли я ее. Наконец она опустила глаза и кивнула.

У меня не было много скромности, так что я начал действовать и разделся, заметив, что Рейн отвернулась и спрятала глаза. Я засмеялся и натянул шорты обратно. Это не была самая удобная одежда без нижнего белья, но я выживу. Я также буду ходить голый, прежде чем мне начнет натирать. Насколько смог, я постирал боксеры и футболку в соленой воде. Я не был уверен, дало ли это большой разницы или нет, но это казалось тем, что нужно сделать для душевного спокойствия. Я выжал материал так, чтобы он мог высохнуть быстрее, и передал вещи ей.

— Убедись, что эти боксеры полностью сухие, прежде чем наденешь их, — сказал я. — Теперь сними купальник, прежде чем станет хуже. А я немного вздремну, хорошо?

Я лег на спину и набросил одно из полотенец себе на лицо. Было жарко и не комфортно, но она должна снять эту одежду или же окажется в глубоком дерьме. Убедившись во всем, я дышал медленно и размеренно, но моя падающая и опускающаяся грудь была неподвижна. Через несколько минут я услышал, что она задвигалась, но при этом все еще не переоделась.

— Черт побери, Рейн!

Она снова взвизгнула. Я, бл*дь, ненавидел это. Я сел и посмотрел на нее.

— Просто сними этот чертов купальник или, помоги мне бог, я сорву его с тебя.

— Ладно! — закричала она на меня, ее глаза потемнели.

— Сделай это!

— Не когда ты смотришь! — закричал она, ее голос повысился и звучал так, как будто она собирается потерять самообладание.

— Я не буду, мать твою, смотреть, — огрызнулся я, — но я дам тебе примерно десть секунд на то, чтобы снять этот купальник.

Я тихо посчитал до десяти и затем бросился к ней. Она взвизгнула и попятилась к задней части плота, ее спина прижалась к навесу.

— Я сниму! — завизжала она. Я прекратил свои наступательные движения и сел на корточки, уставившись на нее.

— Почему ты делаешь это? — спросила она, ее голос стал тише. В ее глазах были слезы, но я не собирался позволять управлять мной этим.

— Я сказал тебе, — я свирепо посмотрел на нее.— Это чертовски опасно.

— Какая тебе разница, выживу ли я?

Я чувствовал, как злость бурлит во мне, но также было что-то еще. Я наблюдал, как люди умирали — много людей. Многие из них просили этого. Многие их них заслуживали. Большинство из них просто играли в игру за деньги, так же как я, но были некоторые, которые не должны были умирать.

Некоторые не должны умирать, и я не позволю этому случиться с ней. Решимость, которую я, вероятно, не чувствовал годами, пришла и покрыла меня изнутри, как то розовое дерьмо, что Алехандро использовал от похмелья. Она полностью поглотила меня, мои мысли стали кристально ясными, и я точно знал, что собираюсь сделать.