Впервые пуштун назвал мое настоящее имя, это было для меня так неожиданно, что мое тело в гостиничном номере вздрогнуло, забилось в конвульсиях на паркетном полу?! Пришлось мне целую минуту посвятить тому, чтобы тело Марка Ганеева привести в порядок! Старик пуштун, словно не заметил этого моего столь долгого молчания, он продолжил гнуть свое:

– Марк, а у вас деньги-то есть? Понимаешь, на мои банковские счета вдруг поступил какой-то солидный перевод из Москвы. Какой-то там Юрий Андропов на имя Марка Ганеева перевел сто тысяч долларов. Как я вижу, ты об этом ничего не знаешь. Ну, что ж тогда найди Заранду, она поможет тебе эти деньги перевести на твой банковский счет. Так что в Пешаваре, когда найдешь мою блудливую дочурку, то передай ей о том, что ты ее записку передал по адресу. Мой ответ на ее вопрос таков. Не смотря на то, что ее отец пуштунских кровей, убивать ее я не буду! Но и она не должна появляться в этих краях! Здесь не прощают и не забывают неправедного поведения! Пускай, она уезжает из Пакистана! Финансово я буду помогать ее семье и детям. Если у нее родятся парни, то я их всех заберу к себе на воспитание. Если - девчонки, то пускай она сама занимается их воспитанием. Там, на воле им будет жить и взрослеть гораздо лучше, нежели здесь, на истинно пуштунских землях!

Зела так и не дождалась звонка Фрэнка, она уже почти спала, когда послышался звонок в дверь. Вскоре в спальне появилась прислуга и сказала:

– Госпожа, к вам рвется какой-то Фрэнк Тальман! Он утверждает, что вы его ожидаете?!

Глава 8

Бой во имя друга

1

Если бы вы только знали, как я страшно люблю этот простой смешанный американский омлет на свой завтрак. Всего за четыре доллара ты получаешь красивенький, но достаточного большого размера пирожок. Стенки этого пирожка сотворены из яйца, а в его начинку напиханы и ветчина, и колбаса, орехи, жареные овощи, резаный перец и многое другое. Получив этот омлет, по утрам я так яростно работал ножом и вилкой, что от этого чудесного творения уже через минуту мало чего оставалось, а у меня поднималось настроение, тянуло на совершение подвигов Геракла.

Но не сегодня!

С раннего утра у меня плохое настроение. Вернувшись от Зелы, я решил не подниматься в свой номер, а сразу же отправиться в ресторан и позавтракать, заказав свой любимый смешанный омлет. Ожидая заказ, я задумался о том, что сегодня уже был вторым днем, как этот крючконосый сикх Бенджамин Вилкок не выходил на связь со мной. Не информировал о том, как обстоят дела с Володей Тимаковым, как прошли операции по удалению пуль?! Второй день длилась сплошная тишина. Сколько бы раз я не интересовался в гостиничной регистратуре у портье, не звонил ли мне кто, всегда получал очень короткий ответ:

– Нет, сэр!

К моему столику подошел официант и с поклоном поставил на стол горячее блюдо с любимым омлетом. Некоторое время он постоял у моего столика, наблюдая за тем, как я своей вилкой надорвал внешнюю стенку омлета, а затем с любопытством идиота начал изучать его внутренности. Когда мне надоело бесполезно тыкать своей вилкой в омлет, то понял, что сейчас я совсем не хочу есть. Что ничего мне не надо, что мне пора самому позвонить этом Бенди и поинтересоваться тем, как у нас идут дела?! Я цыкнул на официанта и он, словно тень, провалился под землю. Я уже почти собрался встать из-за стола, чтобы подняться на этаж и из своего номера позвонить мистеру Вилкоку, но вовремя вспомнил о том, что в гостиницах все прослушивается и подслушивается.

Тогда я пальцем сделал такое круговое движение, что на языке официантов означало, что я хочу холодного пива. Мой официант тут же поставил мне пинту пива, стекло которой помутнело и покрылось каплями воды от холодного пива. Я удобнее расположился на стуле с крепкой спинкой, взял в руки стакан с пивом и сделал первый глоток холодного пива.

Господин Вилкок страшно перепугался, когда увидел мое разгневанное лицо у себя в голове. От этого страха из его рук выпала центральная лондонская газета "Times", которую он изучал, сидя на толчке в туалете! Листы "Times" еще только начали приземляться на коврик с нарисованным красным зайчиком, когда я невежливо поинтересовался:

– Ты, почему молчишь? Не звонишь в гостиницу! Второй день я в полном неведении в отношении здоровья своего друга?! Где он, что вы с ним сделали?

– Милорд, а вы кто? Я же вас совсем не знаю, не понимаю ваших вопросов!

Услышав ответ перепуганного до смерти Бенджамина Вилкока, я вдруг сообразил, что, отправляясь на встречу с Зелой, я принял облик американца Фрэнка Тальмана, но вот обратно забыл этот облик поменять. Теперь мне стало понятным и поведение официанта, который меня попросту не узнал. И испуг Бенджамина Вилкока, прямо на его глазах я вдруг превратился в того европейца, которого он переодел в стиле преуспевающего пакистанца средних лет.

– Господин, - туалет огласил дикий вскрик Бенджамина Вилкока, который быстрее молнии соскочил с толчка и, поблескивая своей голой задницей, начал отдавать мне поклон за поклоном, - как я рад снова видеть и слышать вас! А то вы совсем пропали, я столько раз звонил в гостиницу, но каждый раз мне отвечали, говоря мне о том, что такой человек у них не прописан! Я уже совсем собрался сегодня посетить эту проклятую гостиницу, но, слава аллаху, ты объявился сам!

– Бенди, ты с кем там разговариваешь?
– В этот момент послышался голос супруги Бенджамина, Синди, за дверью туалета.

Не успел Бенджамин Вилкок вскочить на ноги и натянуть трусы, как дверь туалета распахнулась. На его пороге стояла Синди, она с громадным удивлением в глазах воззрилась на своего благоверного супруга, пребывавшего в туалете на коленях с голой задницей. Пока супруги, успокаивая друг друга, рассказывали о том, как они оказались в таком положении, я же, не покидая сознания Вилкока, терпеливо ожидал окончания семейной свары. Из туалета мы перешли в гостиную и там, в приличной обстановке, Синди поведала мне о положении дел с Тимаковым на данную минуту. Он стояла, преданными глазами смотрела в глаза мужу и четко, как профессиональный армейский офицер, рапортовала: