Я же в этот момент столкнулся с рыжеволосой стервой, которая своей битой дралась не хуже мужика. Я так и не сумел ее задержать, она нанесла внезапный удар своей битой по моему левому плечу, ранение которого еще полностью не зажило! Мое левое предплечье и вся левая сторона тела на какой-то момент онемело. Девчонка посмотрела на меня, как на дело своих рук, чему-то усмехнулась и исчезла во мраке наступающей ночи" Рукопашный бой на этом практически и завершился.

К слову сказать, мне удалось провести качественную видеосъемку всей этой эпопеи, внезапно развернувшейся на Кутузовском проспекте, теперь на руках я имел видеодокумент, подробно рассказывающий обо всем, что происходило в этот субботний вечер!

Сквозь визирь объектива я наблюдал за тем, как из ночной темноты на свет горящего Феррари вдруг вышли пять крупных мужиков, их вела и направляла рыжеволосая ведьма, которая только что убежала от меня. Что-то мне не понравилось в этих накаченных мужиках, уж слишком они слаженно, целеустремленно и профессионально двигались в нашем направлении. В какой-то момент одним разом в их руках появились большие десантные тесаки. Я положил видеокамеру на капот джипа таким образом, чтобы съёмка беспрепятственно продолжалась. Сам поднял правую руку вверх, ее пальцы сложил в кулак, а затем веером распрямил все пальцы этой своей руки.

Мы, четверо тут же разошлись веером в обе от меня стороны, чтобы с большими десантными ножами в руках появиться перед нашим новым противником. За секунду до физического контакта с неизвестным противником я мысленно попытался связаться с Путилиным. Когда в эфире я услышал его усталый голос, то на одном дыхании произнес:

– Мы в полной ж..., Виктор! Бросай свои дела, поднимай дежурный взвод и пулей лети сюда, на спуск с Арбатского моста. Я со своими парнями попал в хорошо организованную засаду, из которой мы вряд ли сами выберемся! Мне срочно нужна твоя помощь!

Нас было четверо, мы должны были остановить пятерых мужиков, имевших специальную подготовку, и эту рыжеволосую девчонку, которая успевала повсюду сунуть свой длинный нос! Но подраться на ножах нам так и не позволили!

Внезапно за нашими спинами послышался звуки приближающихся микроавтобусов с мигалками на крышах и с ревом милицейских сирен. Из первого микроавтобуса на асфальт выскочил офицер милиции с капитанскими погонами на плечах. Он с видимым удовольствием начал внимательно рассматривать нас и наших противником, а затем принялся расхаживать между нами, приближаясь то к одной, то к другой линии произнес:

– Не ожидал я, что еще можно такую картину подготовки к поножовщине еще можно увидеть в самом центре Москвы! На глазах простых москвичей вы готовитесь к бою на ножах, что категорически запрещено уголовным кодексом Российской Федерации. В этой связи прошу вас, господа, расслабиться, собрать и сдать мне ваши десантные ножи! Да, заодно подготовьте и сдайте мне все то оружие, что у вас сейчас находится под вашими пиджаками и куртками! Если вы не сдадите своего оружия, то я буду вынужден отдать приказ своему взводу милиции, в этом случае применить против вас силу.

Этот капитан нам так и не представился, он сразу же повел себя, как истинный хозяин положения, разговаривал с нами только с позиции силы. Такое его поведение подтверждалось присутствием целого взвода московского ОМОНа, тридцати вооруженных автоматами омоновцев, выстроившихся в две шеренги. Этим своим строем омоновцы сразу же перегородили московским зевакам и другим зрителям общий вид на место аварии с догорающим Феррари. Парни в омоновском обмундировании были явно недовольны решением своего капитана, взять на себя решение вопроса, оставив их стоять в шеренгах, так и не распустив их строй. Тем не менее, их указательные пальца лежали на спусковых курках автоматов Калашникова, предохранители которых были сняты. Таким образом, эти омоновцы были всегда готовы поддержать своего капитана, они были готовы открыть огонь на поражение в любую минуту.

Я сразу же обратил внимание на одну примечательную вещь, что, как только этот капитан-горлопан появился на месте аварии, то все свое внимание он сосредоточил на мне и на моих друзьях. Наши противники как бы оказались вне поля его зрения! Многозначительно переглянувшись с рыжеволосой девицей, устроившей все эту автомобильную катавасию перед домом российского правительства. С этого момента он перестал ее и ее мужиков с обнаженными торсами вообще замечать, теперь он только с нас не спускал своих глаз.

Каким-то чудом, а также мысленным щупом мне удалось этого капитана убедить в том, что мы ему ничем не угрожаем. С этого момента он слегка расслабился, прекратил кричать на нас по поводу и без всякого на то повода. Забыл на время об имевшимся у нас оружии, перестал требовать его сдачу. Прилагая немалые усилия, я старался поддерживать постоянное влияние на сознание этого капитана милиции, что давалось мне с большим трудом. Но я сумел-таки его заставить отдать приказ своему военфельдшеру осмотреть и перевязать кровоточащие раны нашего избитого Васькова, составив и подписав об этом соответствующий акт.