Потому, что она права. Потому, что правда поглотила ее, слишком быстро. Она вдруг поняла, что все эти годы, страдала лишь из-за меня. И удар наступает. Слишком скоро. Слишком больно.

– Прошу, ради меня… Уходи…

Ее лицо покрыто капельками пота, словно она сорвалась с места и все бежала, рвалась сквозь зеленую листву. В руках ее желтые балетки, корзинка для пикника, съехавшая набок майка, обеспокоенное выражение лица. Могу подумать, что она волновалась за меня, да только это вряд ли. Она не спрашивая разрешения, как это подобает Аннабет, садится рядом.

Я слышу ее сбивчивое дыхание, но не позволяю себе произнести ни слова. Она явилась из неоткуда. Такая искренняя, потрепанная, будто бы вновь заспанная. Воображала смотрит в одну точку перед собой, рисуя на песке причудливые зигзаги. Я еще не осознаю происходящего, потому что внутри что-то подсказывает, что это ложь. Видение, что рассеется едва сядет солнце.

Почему я, вдруг, вспомнил тот чертов день? Почему он забрался внутрь, переворачивая все с ног на голову, губя этот счастливый момент. Могу представить, что это судьба привела ее сегодня на берег, но это ложь.

– Откуда?

Она снова пожимает плечами.

– Знала, – уверенно произносит Аннабет.

Мы молчим. Странно ощущать ее рядом, так близко, что можно обнять, но при этом не обнимать. Не прикасаться к ней вообще, лишь чувствуя нарастающую тревогу, страх, словно она излучала опасность. И все же я знал, что рад, хотя и не должен бы. Она пришла, чтобы побыть наедине с другом. И я готов быть этим другом. Снова и снова я пытаюсь унять бешенный ритм, что прорывался в уши надрывным пульсом моего сердца. Почему с ней тяжело, и в то же время так просто?

Мы сидим бок о бок на берегу Миссисипи. Вот-вот сядет солнце, и станет сумеречно, природа перестанет дышать, а я буду думать о том, как теперь смотреть в призрачно грозовые глаза Воображалы.

– Мне сказали, это из-за девушки, – спокойно говорит она. – Она позвонила тебе, и вы расстались не на самой хорошей ноте.

Нет. Ты не можешь ей лгать. Не лги. Слышишь? Не смей!

– Да, по мелочи. Не бери в голову. Перебесился уже.

Аннабет кивает головой, словно радуясь моим словам.

– Я испугалась, что ты… Ну, мог что-нибудь сделать с собой.

Слова не хуже ножа режут, как оказалось. К чему это сейчас говорить? Перед самой свадьбой? Потому что она заботиться о тебе. Но не так, как тебе хотелось бы.

–Принимаешь меня за психа? – усмехаюсь я, кидая в воду камень.

– После Тартара сложно назвать человека нормальным, – с грустной полуулыбкой отвечает она. – Ты… конченный.

– Скажи уже это, в конце концов.

Воображала замирает и переводит взгляд с потока воды на меня. На солнце ее глаза приобретают причудливый небесно-голубой оттенок. Я пытаюсь не думать о том, какой нежностью они светились прежде. Все это остатки пережитого нами прошлого. А прошлое должно оставаться в прошлом.

– Сказать что?

– Рыбьи Мозги, – спокойно говорю я, хотя понимаю, что готов разнести береговую линию к чертям. – Ты ни разу не назвала меня старой кличкой. Боишься что ли?

– Мы были детьми, – улыбаясь, говорит Аннабет. – И я ничего не боюсь, ты же знаешь.

– Но это ты, а это я. Какая разница? Вспоминать детство не всегда плохо…

– Рыбьи Мозги, – все еще улыбаясь, словно ликуя, говорит она, – ты изменился, Рыбьи Мозги. С тобой точно все в порядке? С девушкой, я имею в виду…

Я все же смотрю на нее. Любуюсь, как любуются рассветом, который больше никогда не повторится. Будут тысячи похожих и не одной такой – искренней, растрепанной, собранной, сдержанной и любимой. Никто не сможет заменить мне ее. В это мгновение я понимаю это особенно ясно.

– Хочешь, можешь поделиться этим со мной. Если хочешь.

– Нет, не хочу, – улыбаюсь я. – Ты все-таки завтра невеста, а грузить тебя в ночь перед девичником своими проблемами… Ну его к черту.

– Почему ты не пытался связаться со мной? – голос ее обрывается резко, словно она бросила трубку.

Но нет. Вот она передо мной. Уверенный, спокойный взгляд, и чистый взгляд, вздернутый пеленой воспоминаний. Я пытаюсь найти быстрый ответ, потому что со стороны может показаться, что я действительно беспокоюсь об этом.

– Это сложно, Аннабет.

– Я не дура, попробуй объяснить, – требовательно говорит Воображала.

– Потому, что я не мог, – выпаливаю я. – Мы плохо закончили наш последний разговор…

– Но мы совершаем ошибки. Я хотела поговорить с тобой, Перси. Мы могли быть друзьями, и ты бы теперь не сторонился меня. Я знаю, это так глупо сейчас слышать, но…