Последний аргумент сразил Марию Ипполитовну наповал – дама прекратила упираться и безропотно вступила на шаткие мостки вслед за Верой Крыжановской.

«Всего несколько шагов… Один, другой, третий…», – убеждала себя Мари, стараясь не глядеть вниз. Раз она потеряла равновесие, но идущая следом Оленька вовремя поддержала тётушку. Что касается писательницы, то в её субтильном теле, несомненно, обитал дух великой авантюристки: подобной храбрости, железной воле и удачливости могла бы позавидовать сама Жанна Д,Арк…

…Внутри деревянного коня оказалось хоть и темно, но вполне уютно, присутствовала даже лавка, видимо, предназначенная для того, чтобы актёры будущего спектакля не перетруждали ноги, сидя на корточках.

У Мари отлегло от сердца: такого чувства безопасности она не испытывала с момента, как вошла в дверь на набережной.

Между тем, спор среди собравшихся в зрительном зале разгорелся нешуточный. Теперь дамам всё было слышно. Некто визгливый кричал про какую-то «Аполлонию[95]», которая, якобы, уже забрала себе все привилегии, а теперь ещё и претендует на место во Внутреннем круге, по праву принадлежащее другим. Крикуну возражали: мол, Орден – организация иерархическая, а значит, надо слушать старших. Но визгливого господина подобные доводы не только не вразумили, но привели в ещё большую ярость.

– Это жалкий титулярный советник говорит мне? Да я старше вас чином на два ранга!

– Так то – на казённой службе, а в ложе старший как раз я…

– Господа, господа, будет вам, право! – пытался докричаться до спорщиков кто-то, взявший себе роль миротворца. – Хватит уже амбиций, хватит политики. Вспомните, ведь мы, Мартинисты – приверженцы духа. Давайте, наконец, прекратим дрязги и начнём говорить о работе над собственной сущностью, о моральном и интеллектуальном совершенствовании. А кому охота и дальше предаваться утилитаризму, может, стоит поменять окраску и перейти под знамёна Керенского и компании[96]…

Спор в зале продолжался в том же духе, а в тёмном нутре Троянского коня Вера Ивановна толкнула локтем убаюканную, начавшую уже клевать носом Мари, и насмешливо произнесла:

– Ты только послушай, душечка, народы земли они мечтают объединить! Как же! Самим бы прежде не худо прийти к единству!

– Ах, как плохо, что здесь нет ни единой щёлки, – попеняла Оленька. – Хочется взглянуть хоть одним глазком.

Внизу в это время зазвучал сильный властный голос:

– Братья, хватит полемики! Властью председательствующего, властью, которую вы сами возложили на меня, объявляю прекращение прений и передаю слово личному эмиссару достопочтеннейшего Великого Мастера, блистательному Рыцарю Востока.

– Досточтимые братья, я внимательно слушал ваши речи, – сказал Рыцарь Востока, – и теперь готов сделать официальное заявление. Заранее знаю – многим оно не понравится, но такова воля Великого Мастера, а значит, и всего Ордена.

Рыцарь сделал паузу, которую не нарушил ни один вздох – зал притих.

– Итак, – продолжил француз, – когда полгода назад до нас дошло печальное известие о серьёзных распрях в русских ложах, мы не стали вмешиваться, предоставив вам время и свободу решить разногласия самостоятельно. Сегодня настало время услышать вердикт. Сейчас я задам вопрос отдельно каждой ложе, и пусть досточтимые Мастера стульев[97] дадут ответ… Итак, готова ли ложа Владимира[98] и дальше следовать путём, предначертанным великим Сен-Мартеном, и на этом пути повиноваться всем законам и обычаям Ордена, а также приказам Великого Мастера?

– Целиком и полностью! – глухо ответили из зала.

– Ложа Иоанна[99]?

– Целиком и полностью! – как эхо повторил зал.

– Ложа Аполлония[100]? – когда Рыцарь произносил третий вопрос, голос его дрогнул.

– Готовы, но с известными вам оговорками! – таков был ответ.

Услыхав эти слова, Вера Ивановна Крыжановская прошипела:

– Маска, а я тебя знаю, дорогой мой Григорий Оттонович Мёбес, подлый змей-искуситель… Кто же, как не ты, мог сбить с пути моего Семёна, толкнуть его на предательство! Так пусть же и тебе воздастся тою же мерой!

Мари не нашлась что возразить, хотя подобная горячность писательницы и показалась ей опрометчивой.

– Во избежание разночтений, прошу перечислить означенные оговорки, –бесстрастно сказал внизу француз.

– Их всего две, блистательный Рыцарь, – задиристо объявил Мастер стула Мёбес. – Но корень один: Российская держава очень велика и обильна. Поелику мы считаем, не должно Россию уравнивать с какой-нибудь Швейцарией или же Данией. Отсюда следует: нам необходима автономия, заключающаяся в перечне особых прав и привилегий. Здесь весь список, всего шестнадцать пунктов.

На миг замолчав, оратор зашуршал бумагой. Затем он продолжил:

– Вторая оговорка не особо отстоит от первой: мы хотим получить два места во Внутреннем круге, причём одно – рыцарское.

Это всё? – спросил Рыцарь Востока.

– Всё! – ответил Мёбес.

– Тогда услышьте ответ Ордена! – последнее слово, даром, что в зале плохая акустика, разнеслось и запрыгало по стенам многократным эхом. – Наша структура подобна башне: многим кирпичам надлежит находиться внизу, образовывая фундамент, и лишь малой толике выпадает оказаться на самой вершине. Конечно, желающих подняться наверх всегда много, но удовлетворить их желание не представляется возможным, ибо в этом случае центр тяжести башни сместится, и она рухнет.