Научным руководителем работ по обоим вариантам бомбы был назначен Ю. Б. Харитон, его первым заместителем — К. И. Щелкин, заместителем по изготовлению РДС-6с — И. Е. Тамм, заместителем по РДС-6т — Я. Б. Зельдович. В отношении РДС-6т предписывалось организовать расчетно-теоретические, экспериментальные и конструкторские работы с целью выяснить возможность детонации. Работы разворачивались в Арзамасе-16.

С расширением задач по представлению Курчатова НТС КБ-11 был пополнен учеными-специалистами по РДС-6. До принятия рассматриваемого постановления Совмина в его состав входили: И. В. Курчатов — председатель, Ю. Б. Харитон — заместитель председателя, А. С. Александров, В. И. Алферов, А. А. Бочвар, Н. Л. Духов, Я. Б. Зельдович, П. М. Зернов, К. И. Щелкин. Дополнительно были включены Л. Д. Ландау, М. Г. Мещеряков, Н. И. Павлов, А. Д. Сахаров, И. Е. Тамм, Г. Н. Флеров [685] . Был увеличен на семь человек и штат расчетно-теоретической группы Ландау в Институте физических проблем [686] .

Хотя распоряжением Совмина СССР № 8299-рс от 6 июня 1950 года КБ-11 из Лаборатории № 2 передавалось в непосредственное ведение ПГУ, руководящая роль Курчатова сохранилась в полной мере. 18 июня 1950 года Научно-технический совет КБ-11 под председательством Курчатова рассмотрел ход работ по РДС-6с и РДС-6т. На нем обсуждался еще и третий, альтернативный вариант создания атомной бомбы мощностью в несколько сотен тысяч тонн тротила — на основе техники взрывной химической имплозии. По предложению, возникшему в КБ-11 в начале 1950 года, были обсуждены результаты расчетов, показывающих, что этим путем можно сравнительно быстро создать бомбу в 50–100 раз мощнее, чем РДС-1. Несмотря на повышенный расход активных делящихся материалов, такая бомба представлялась вполне конкурентоспособной с РДС-6с. Получившая индекс РДС-7, эта бомба разрабатывалась до первой половины 1953 года. В отличие от США, доведших подобную разработку до полигонного испытания, РДС-7 испытана не была. Совет отметил, что разработка мощной атомной бомбы не может заменить разработку водородных РДС-6с и РДС-6т, потому что эти разработки, помимо получения большой мощности, должны ответить на вопрос: возможно ли использовать в бомбах ядерную энергию легких элементов и получить в перспективах «изделия» почти неограниченной мощности? Это решение вместе с ранее принятым постановлением Совета министров СССР от 26 февраля 1950 года № 827–303сс/оп окончательно открыло дорогу РДС-6с («слойке») в килотонном диапазоне мощности, что обеспечило создание в будущем значительно более эффективной термоядерной бомбы двухступенчатой конструкции и позволило выиграть время в соревновании с США [687] .

17 декабря 1950 года Курчатов рассмотрел представленный Ю. Б. Харитоном «Краткий отчет о состоянии работ по изделиям типа РДС-6». Удовлетворенный ходом работ по «слойке», он подробно остановился на анализе технических сложностей, связанных с разработкой РДС-6т [688] , из которых выделил «малую мощность механического завода, острый недостаток жилья, недостаточное количество конструкторских и вычислительных кадров, отсутствие мощностей у наших смежников» [689] .

Ознакомившись с отчетом, Курчатов вместе с А. П. Завенягиным и Н. И. Павловым поднял вопрос об активизации работ по РДС-6т, обратившись в январе 1951 года с письмом к Берии, который в это время весьма осторожно относился к перспективам создания водородной бомбы. Так, 26 марта 1951 года, спустя более года после принятия постановления Совета министров СССР по этому вопросу, он, в представленном И. В. Сталину отчете «О ходе выполнения заданий Правительства о развитии атомной промышленности СССР» писал: «Проводятся также исследования по выяснению возможности создания водородной бомбы. Эта задача потребует в 1951–1952 годах большого объема вычислительных и весьма сложных экспериментальных работ» [690] . Берия дал ход письму Курчатова, Завенягина и Павлова от 27 января 1951 года, с проектом постановления Совета министров СССР «О работах по РДС-6т», принятым затем 9 мая 1951 года под № 1552–774сс/оп [691] . В нем предусматривалось значительно усилить расчетно-теоретические, экспериментальные и научно-исследовательские работы по проектированию водородной бомбы варианта «труба» (РДС-6т). Оно обязывало ПГУ при Совете министров СССР (тт. Ванникова, Завенягина, Курчатова, Харитона) организовать параллельно работам по РДС-6т Института физических проблем расчетно-теоретические работы в Математическом институте АН СССР под руководством академика М. В. Келдыша и в Лаборатории «В», тогда Физико-энергетическом институте под руководством члена-корреспондента АН УССР Д. И. Блохинцева [692] . На основе этого постановления был проведен огромный комплекс работ, в итоге напрасных, приведших к тупиковому результату. Поэтому ввиду бесперспективности все работы по РДС-6т были в конце 1953 года прекращены. Дэвид Холловэй утверждает, что этот «проект, разрабатываемый группой Зельдовича… был явно инспирирован разведывательными данными о ранней работе Теллера… он вел в никуда» [693] . Но было бы наивно полагать, что вся поступающая к Курчатову развединформация посылалась с благими намерениями и что при осуществлении грандиознейшего атомного проекта можно было избежать ошибок и просчетов — они имели место и в СССР, и в США. Американские ученые, ведя работы по схеме типа «труба» с 1946 года, убедились в их бесперспективности в 1950 году [694] , советские — в 1953 году.

Не менее важной, чем непосредственное конструирование водородной бомбы по тому или иному варианту, являлась проблема получения ядерного горючего для нее. Эта тема является одной из малоисследованных в истории советского атомного проекта. Проектирование и строительство соответствующих промышленных предприятий началось по постановлению Совмина СССР от 26 февраля 1950 года «Об организации производства трития» [695] . Сразу же потребовалось провести большой комплекс опытно-экспериментальных работ. В связи с этим Курчатов выступил инициатором создания опытного уран-графитового реактора, предназначенного для отработки технологии получения трития, и совместно с Н. А. Доллежалем разработал основные технические требования к сооружению, свидетельствующие о перспективно-стратегическом мышлении авторов и о их заботе о безопасности персонала:

«3. Реактор предназначен для проведения экспериментальных работ и… должен предусматривать возможность работать как промышленный…

10. Загрузка и разгрузка каналов должна быть предусмотрена сверху краном с дистанционным управлением.

11. В целях предохранения… персонала реактор должен иметь верхнюю и боковую защиту, гарантирующую абсолютную безопасность работ».

С целью проверить как можно больше элементов и параметров сооружения, с тем чтобы недостаточно надежные блоки и агрегаты безжалостно заменять конструкциями нового типа и из другого материала [696] , Курчатов требовал выносить на обсуждение специалистов ЛИПАН (Лаборатории измерительных приборов Академии наук) и НИИхиммаш все вопросы, возникающие в ходе конструирования опытного реактора «АИ».

Обеспечивая официально научное руководство работами по реактору «АИ», Игорь Васильевич помимо своих прочих обязанностей повседневно занимался проблемой, от которой зависели как сроки, так и окончательный результат проекта водородной бомбы. Примечателен такой факт, свидетельствующий о его исключительной роли в создании всех типов реакторов. При обсуждении в ПГУ представленного Курчатовым «Сводного плана работ по атомным реакторам» сотрудники НТС в инициативном порядке предложили включить в него отдельным разделом тему А-5 «Работы по агрегату „АИ“ (научный руководитель И. В. Курчатов, заместитель научного руководителя А. П. Александров)» [697] . На заседании НТС ПГУ 20 ноября 1950 года план Курчатова был принят с предложенным дополнением. На заседании Игорь Васильевич выступил с докладом, в котором представил теоретические положения и обобщения по проблеме ядерных реакторов. Он сопоставил и проанализировал оформленные данные об относительных теплотехнических характеристиках ядерного топлива для различных типов отечественных реакторов: «А», «МР», «АИ», «И», «АМ». Реактор «А» — это первый промышленный, пущенный лично Курчатовым в эксплуатацию на комбинате № 817 уран-графитовый «котел» по производству плутония; «МР» — экспериментальный реактор малой мощности, сооружаемый в ЛИПАН в Москве; «АИ» — тритиевый реактор промышленного типа, строительство которого планировалось на комбинате № 816; «АМ» — реактор первой в мире АЭС в Обнинске. Приведенный эпизод — лишь одно из свидетельств того, что Курчатов в полной мере сочетал в себе качества глубокого ученого-исследователя, теоретика и экспериментатора и вместе с тем наделенного незаурядным, редкостным даром организатора [698] . Этот факт свидетельствует также, что, едва приступив к созданию водородного оружия, он уже предпринимал реальные шаги к использованию энергии атома в мирных целях, закладывал основы стратегической линии государства в данном направлении.

В протоколе заседания Научно-технического совета ПГУ отмечено: «По сообщению И. В. Курчатова вопросы, разрабатывающиеся в 1950 г., сохранили свою актуальность и на 1951 г. При этом значение работы по живучести навесок значительно увеличилось в связи с увеличением мощности, общего объема производства и строительства агрегатов нового типа. В течение 1950 г. возникли и начали развиваться новые вопросы, работы по которым должны войти в план 1951 г.» [699] . Далее перечислен большой круг поднятых Курчатовым вопросов (технология, исследования, эксперименты и др.). В протоколе отмечено, что «Сводный план научно-исследовательских… работ по агрегату „АИ“ включал научные исследования, обеспечивающие пуск опытного реактора» [700] .