О многом из пережитого с первых дней войны и до начала работ по урановой проблеме рассказывают собранные в его Доме-музее письма, воспоминания, фотографии военных лет, характеристики, командировочные удостоверения, пропуска, дипломы. Они дают некоторое представление о том, как встретил Курчатов новые испытания, что делал, как жил и работал в ту пору.

Невыразимой печалью и безысходностью наполнены письма матери Марии Васильевны из блокадного Ленинграда детям в Казань и Крым о смерти отца, о ее трагическом положении и медленном умирании. Тяжело читать выведенные химическим карандашом на листах ученической тетради, в темноте, все более и более слабеющей рукой, полные любви слова, которыми она благословляет своих детей на будущую счастливую жизнь и просит у них прощения.

Письма Игоря Васильевича, Марины Дмитриевны, Бориса Васильевича Курчатовых 1941–1943 годов из Севастополя и Поти в Казань и из Казани в Севастополь и Поти повествуют о войне глазами каждого из них. Игорь Васильевич, как и прежде, был оптимистичен; сообщая о своей работе и жизни в объятом войной Крыму, он старался не волновать, ободрять родных, лишь изредка и скупо писал о боевой работе и о планах на скорое будущее.

В письмах от друзей, учеников, родных Курчатов получает горькие вести о их страданиях и потерях, о тех, кого безжалостно унесла проклятая война. Его ответы полны душевного сочувствия — он умел разделить горе ближнего, помочь и словом и делом, как это было с семьей погибшего в Ленинграде его лаборанта П. И. Короткевича. Курчатов не оставлял в нужде и семьи погибших, и многочисленную семью с Урала, все послевоенные годы помогая им материально. Повествуя о пережитых событиях военного времени с безвозвратными потерями и лишениями, голоса из прошлого в этих бумагах позволяют зримо представить военный отрезок жизни и деятельности Курчатова.

Война потребовала всеобщей помощи фронту, мобилизации всех сил и ресурсов страны на борьбу с врагом, перестройки народного хозяйства. 16 июля 1941 года правительство приняло решение об эвакуации в восточные районы страны Академии наук СССР. Большая часть академических институтов и лабораторий перебазировалась в Казань. До войны в столице Татарии было 13 вузов и 25 научных учреждений, 1200 сотрудников кафедр и лабораторий занимались научной работой. Ответственность за организацию и проведение эвакуации Академии наук была возложена на вице-президента академии О. Ю. Шмидта. Чтобы подготовить встречи и расквартирование академических институтов и их сотрудников, 19 июля Шмидт прилетел в Казань. Уполномоченным по устройству эвакуированных учреждений в Казани от Президиума Академии наук был назначен глава казанской химической школы академик Александр Ерминингельдович Арбузов.

23 июля казанцы встречали первые эшелоны эвакуированных ученых с их домочадцами. «Прошло какое-то мгновение после того, как остановился поезд, и вот уже около нас стояли вице-президент АН СССР академик О. Ю. Шмидт с его легендарной бородой… академик Б. Д. Греков с его седой благородной шевелюрой, академик Е. В. Тарле в коротком и несколько старомодном пальто и шляпе… академик А. К. Крылов, знаменитый русский ученый-кораблестроитель с импозантной бородой в виде лопаты, бледный, с острыми глазами член-корреспондент Академии наук Е. А. Косминский», — вспоминал профессор-историк Г. Н. Вульфсон, тогдашний студент, встречавший приезжих в толпе молодежи [271] . Знаменитым академикам пришлось заниматься весьма прозаическими делами: в кратчайшие сроки обеспечить эвакуированных площадями для работы и жилья. В Казань из Москвы и Ленинграда прибыло 93 академика и члена-корреспондента Академии наук, 1650 научных сотрудников и служащих из 33 академических учреждений, а с семьями — около пяти тысяч человек. К декабрю на площадях университета разместилось большинство академических институтов и лабораторий.

Президиум Академии наук начал работать в Казани в августе 1941 года. Но когда немцы во второй половине 1942 года прорвались к Волге и Сталинграду, президиум был эвакуирован еще дальше — в Свердловск. Работа основной группы физических, химических и технических институтов налаживалась с помощью местных властей. Для руководства научно-исследовательскими работами в Татарии и координации деятельности академических учреждений была образована Научно-техническая комиссия во главе с тем же О. Ю. Шмидтом.

Для эффективной организации научных исследований в Академии наук СССР был создан ряд комиссий, в их числе Комиссия по научно-техническим военно-морским вопросам, в состав которой вошли видные ученые А. Н. Крылов, В. Л. Поздюнин, И. В. Курчатов, А. П. Александров. План научно-исследовательских работ академии, включавший более двухсот тем, связанных с задачами обороны, уже в сентябре 1941 года был одобрен. В нем подчеркивалось, чтобы «все вопросы дальнейшей работы Академии решались исключительно с точки зрения неотложных нужд обороны и неразрывной связи наших исследований с важнейшими вопросами народного хозяйства».

Деятельность академических институтов сосредоточилась в основном на военных вопросах, научной помощи промышленности, мобилизации сырьевых ресурсов для нужд обороны по первому плану работы академии в условиях войны. Заработала Тематическая комиссия в составе академиков Шмидта, Чудакова, Иоффе, Семенова, Капицы, Вольфковича, Терпигорова, Орбели и других ученых, которые в годы войны, самоотверженно работая в Казани, внесли большой вклад в общую битву с врагом, заложили многие новые направления в развитии науки.

В первые месяцы войны, когда в стране были потеряны многие арсеналы боеприпасов, катастрофически не хватало взрывчатки, химики предложили в качестве взрывчатых веществ (прежде всего для авиационных бомб) смеси жидкого кислорода с горючими веществами, например с опилками. Здесь свою роль сыграли новые методы получения жидкого кислорода, разработанные академиком П. Л. Капицей. С первых дней эвакуации в Казань его Институт физических проблем начал монтаж оборудования для получения жидкого воздуха и газообразного кислорода. Жидкий воздух отправляли на военные заводы, а кислород в госпитали для раненых. «Война обостряет нужду страны в кислороде, — говорил Капица, — приходится самим, засучив рукава, всеми силами браться за доработку машин под промышленный тип, изучать вопросы выносливости, продолжительности эксплуатации…» Во время войны Капица создал в Казани самую мощную в мире турбинную установку для получения в больших масштабах жидкого кислорода. В 1944 году за эту работу 30 сотрудников института были награждены орденами и медалями, а сам Капица получил звание Героя Социалистического Труда.