Мадам Помфри сосредоточенно двигала палочкой, заставляя нужные ей предметы аккуратно складываться в стопочки рядом с ней. Полотенца, простыни, колбы с зельями — все это призывалось из кладовой с бешеной скоростью. Но его это не волновало. Его беспокоила Гермиона, потому что в этот момент она скрутилась вдвое, хватаясь за опустившийся живот, и громко вскрикнула. Она уже была переодета в больничную рубашку, стояла босиком на холодном каменном полу, опираясь рукой о кровать, и тяжело дышала. Он знал, что роды — это процесс болезненный и неприятный, но это в теории. А на практике Драко совсем не был готов к тому, что увидит корчащуюся от боли любимую девушку. Из-за того, что она страдала, он злился, хотелось крушить все вокруг.

— Почему Вы ей не помогаете? Вы же видите, как ей больно!

— Мистер Малфой? — удивленно спросила медсестра. — Что Вы здесь делаете? Вы должны быть по ту сторону двери.

Ну почему его постоянно пытаются выгнать? Это раздражало. Каждый раз, когда он нервничал или переживал, то превращался в злобного, агрессивного мерзавца. Он сам знает, где ему лучше быть. И если он решил, что будет здесь, то он будет здесь. Поэтому, проигнорировав ее замечание, он снова задал вопрос:

— Почему она корчится от боли, а Вы занимаетесь чертовыми полотенцами? Неужели нельзя ей помочь?!

— Заткнись, Малфой, — прохрипела Гермиона и обратила его внимание на себя. Он в два шага приблизился к ней и взял за руку.

— Но тебе плохо… — злость как будто испарилась, когда он аккуратно укладывал ее на кушетку и опускался на колени рядом.

— Конечно, плохо! У меня схватки. Я рожаю двух детей! Чего ты еще ожидал? — вот теперь Грейнджер была привычной, так она обращалась к нему всегда, когда была недовольна его поведением, будь оно плохим или хорошим, адекватным или не очень.

— Прости… Я волнуюсь.

— Извинись перед мадам Помфри, — приказным тоном, превозмогая болевые ощущения, сказала она. Он только обреченно на нее посмотрел и повернулся к женщине.

— Мадам Помфри, прошу прощения за неподобающее поведение.

— Ничего, — она улыбнулась. — Это нормально для человека, который вот-вот станет отцом.

Он снова сосредоточил внимание на Гермионе. Выглядела она измученно, устало, но расслабленно. Резкая боль, вероятно, отпустила.

— Почему ты здесь?

— А где мне еще быть?

— В коридоре. Ты не должен видеть, — она не продолжила предложение, только уткнулась в его руку лбом.

— Не волнуйся. И не думай обо мне.

Он не знал, что еще сказать, но присутствовала определенная уверенность в том, что он не должен уходить. Покрывая ее разрумянившееся лицо поцелуями, он чувствовал в этом необходимость.

— Но дальше будет хуже, Драко.

— Я знаю.

После этих слов ее лицо снова исказилось от боли. Новая схватка. Сквозь сжатые зубы она пропустила воздух, волосы на лбу и висках намокли от пота, а ноги рефлекторно согнулись в коленях. Вид беззащитной Грейнджер делал его беспомощным, потому что он ничего не мог сделать, чтобы облегчить ее состояние. Ей оставалось только терпеть и стоически переносить все издевательства, а ему отчаянно кусать свои губы и держать ее за руку, позволяя оставлять на ладони глубокие впадины от ее ногтей. Может так удастся забрать хоть каплю ее страданий…

— Мадам Помфри, можно это как-то облегчить? — спросил он.

— Да, но может быть вредно для нее и малышей.

Он только кивнул, а потом хриплым голосом задал очередной вопрос:

— Сколько это будет продолжаться?

— Все происходит достаточно быстро, так что через полчаса, может, сорок минут начнем тужиться. Вам бы я посоветовала выйти.

— Я не выйду.

— Посмотрим, — улыбнулась медсестра, тщательно наблюдая за своей неожиданной пациенткой.

Пока Гермиона снова отдыхала, откинув голову на подушку, в палату влетели Тео и Гарри вместе с целителем, а за ними МакГонагалл, которая, засучив рукава, подошла к медсестре.

— Мисс Грейнджер, что это, Вы решили разродиться раньше срока? — заявил с порога мистер Хоул. — Надоело таскать на себе тяжести?

— Очень, — она даже улыбнулась в ответ. — А еще я страсть как хочу поспать на животе!

Драко даже немного расстроился, что вызвать ее улыбку получилось не у него, а у старого колдомедика, но отогнал эти мысли прочь, потому что она наконец успокоилась. Было ясно, что ненадолго, потому что схватки становились все болезненней и мучительней, а перерывы между ними все короче.