Тут Ленон вспомнил про свой паспорт и подбежал к костру. Но от его удостоверения личности остались лишь рассыпчатые воспоминания в виде пепла.

— Это что же получается? Я теперь совсем никто! Как я вернусь домой?! Да из-за утери паспорта заводят уголовное дело! — сокрушался юноша.

— Да не расстраивайся ты так! Все равно здесь он тебе ни к чему, а там тебе новый сделают, — успокаивал Гаузен, не понимая ценности важного документа. — Радуйся вообще, что жив остался. Хорошо, что я вовремя вспомнил, как сабля отскочила от пола в башне у дяди Шела. Этот клинок хорош против камня и металла, который рождается среди камней, но с деревом сладить не может. А ты тоже молодец! Смог ведь дать им отпор!

— Я хотел заступиться за паспорт, книгу и… тебя, Гаузен, — сознался юноша.

— Про себя забыл, — улыбнулся Гаузен, тронутый заботой друга. — А я знал, что ты совсем не безнадежен! Тренировка пошла тебе на пользу.

— Еще пара таких тренировок, и нам уже нечего будет спасать, — грустно посетовал Ленон и, немного успокоившись, вспомнил про сопутствующие проблемы, — Они вернутся?

— Теперь надо постоянно быть начеку. Но думаю, когда мы вернем книгу ордену Всемзнания, Арсин снова потеряет ко мне всякий интерес, — поделился своими мыслями Гаузен. — Знаешь, нам, наверное, почаще нужно ночевать в помещениях и реже под открытым небом. Надо отыскать какое-нибудь селение и там отдохнуть. Не хотелось бы, чтобы нас застали врасплох еще раз.

Пройдя дальнейший путь без каких-либо происшествий, друзья, наконец, увидели деревню.

— Надо пополнить припасы и устроиться на ночлег, — объяснил спутнику Гаузен, прикидывая, сколько у него осталось денег.

Но в деревне совсем не были рады визиту незваных гостей. Постучавшись в первый дом, они не услышали практически ничего, кроме брани:

— Вас, наверное, послали соседи, чтобы обокрасть нас. Передайте им, что не дождутся!

— Но мы даже… — хотел возразить Ленон, но дверь быстро захлопнулась, а в следующем доме вообще не открыли. Подобное повторялось в каждом жилище, вне зависимости, стучался в дверь Ленон или Гаузен.

— Черти что! — не выдержал Ленон после очередного потока недружелюбия и изрек самое грубое ругательство, которое он только мог себе позволить.

— Чертить чего? — не понял Гаузен. — Нам сейчас не до крестиков-ноликов!

— Да нет, это просто такое ругательство. И оно не от слова «чертить», а от слова «черт», — пояснил Ленон.

— Что за черт? — удивленно произнес Гаузен.

— Так тоже можно ругаться, — обрадовался Ленон, думая, что нашел с Гаузеном общий язык.

— Да нет, что этот «черт» вообще из себя представляет? — никак не мог разобраться Гаузен.

— Он похож на козленка, но со свиным пятачком, — попытался объяснить Ленон.

— Похоже, что его родители познакомились по недоразумению, — пришел к выводу юноша и продолжил удивляться событиям не столь отдаленным.

— Может, на них недавно разбойники напали? — недоумевал Гаузен.

— Разве мы похожи на разбойников? — поддержал приятеля Ленон, вспомнив, что последние встреченные им бандиты сильно походили на монахов.

Друзья продолжили обход, но и в следующих домах повторялось то же самое. Причем, в недобросовестности подозревали не столько уставших путников, сколько соседей.

— Пустишь вас, а вы шуметь будете! — заявили в одном доме.

— Наверное, вас подослали соседи, потому что у них у самих припасы кончились! Да пусть они с голоду помрут! — передали в другом.

Устав от бесполезных попыток обрести хлеб и кров, Гаузену уже захотелось перейти к более решительным действиям, но тут он кое-что припомнил.

— Ну, конечно же! — осенило Гаузена, и он стукнул себя по лбу. Хотя географию Велитии он знал неидеально, но отдельные места еще не стерлись из его памяти. — Это Сапта, деревня вечно ссорящихся соседей. Давным-давно одного проезжего колдуна плохо приняли здесь, и, обидевшись за подобное негостеприимство, тот наложил на деревню могущественное заклятье. С тех пор местные жители не могут помириться друг с другом. Впрочем, возможно, что заклинание давно утратило свою силу, и деревенские просто привыкли ссориться друг с другом. Так или иначе, порядочные люди это место обходят стороной.

Гаузен решил для верности постучаться в еще одну дверь, но его послали так забористо, что даже бывалому завсегдатаю таверн захотелось бы после такого прочистить уши с мылом.

— Лучше бы ты эту деревню сжег, а не книгу, Ленон! — возмутился Гаузен.

— А это мысль… — отозвался Ленон, задумавшись о чем-то.

— Неужели тебе действительно хочется обратить всех их в пепел? — удивился Гаузен тому, что в его друге проснулась подобная жестокость.

— Нет! Что ты! — запротестовал Ленон. — Просто можно узнать в книге, как их помирить.

— Они того не стоят, дружище. Тем более что наш лозунг на сегодня: Мир спасет кто-нибудь другой, — не стал поддерживать друга Гаузен в его благом начинании, так как здешние жители, кроме антипатий, ничего у него не вызывали.

— Ведь Демиан был добрым малым, наверняка он оставил там пару советов на подобный случай, — не сдавался Ленон, которому хотелось доказать, что книга еще не испорчена окончательно.

— Делай как хочешь! Только поторопись, а не то солнце зайдет, и тебе не удастся ничего разглядеть, — устало отмахнулся Гаузен. Он уже и не знал, чего ему хочется больше — ночевать голодным под открытым небом или вломиться силой в чужое жилище.